Владимир Михайлов - Вариант И

Очень хорошо. Но с этими знакомыми у меня разговор будет не сейчас, а попозже. Пока же лучше всего — сохранить позицию независимого и ненавязчивого наблюдателя, пользуясь тем, что их присутствие гарантирует определенную безопасность. Правда, не мою. Однако вряд ли кто-нибудь сейчас станет покушаться на меня в их присутствии. Трудно угадать, каким был сейчас мой статус в службе, к коей принадлежал Батистов, но вряд ли я там числился в друзьях-приятелях.

Да, они прибыли сюда с той же целью, что и я. Убедиться в этом стало возможно, как только перед воротами кладбища остановилась траурная машина — автобус, но не из бюро ритуальных услуг, а обычный, всего лишь приспособленный для такой цели. Вся компания вместе с Севериным медленно двинулась к автобусу. Оттуда сразу же вылезли четверо незнакомцев и следом — Наталья. Полковник Батистов и Северин взяли ее под руки; из ворот уже катили тележку-катафалк; вытянули из автобуса гроб, установили. Задние дверцы автобуса закрылись; тонированные стекла не позволяли увидеть, остался ли кто-нибудь внутри. Наталья, идя вслед за гробом, несколько раз оглянулась; кого-то искала, но мне не поверилось, что именно меня — хотя и очень хотелось этого. Да, мне это совсем не так представлялось. Полковник со своей компанией испортили всю диспозицию.

Ему ведь могло прийти в голову серьезно побеседовать со мной — а здесь, вдали от шума городского, было бы очень легко пригласить меня после похорон проехаться с ними, а приглашать они умеют очень убедительно.

Однако я не хотел терять возможность самому распоряжаться своим временем. Так что моя миссия утешителя сорвалась с дороги и теперь валялась где-то под откосом.

Маленькая процессия уже вошла в ворота и теперь удалялась по главной аллее. Я стоял и злился на весь мир. Что же, придется уезжать.

Тут мне подумалось: а почему на похоронах не присутствует Изя? Такой старый Ольгин знакомый должен бы почтить… Если его нет — значит, «Реанимация» сработала исправно и сейчас экс-каперанг находится уже совершенно в другом месте и ждет, пока не возникну я — чтобы начать с ним новый, очень душевный разговор…

Однако не зря говорится: помянешь черта — ан он тут. И не кто иной, как мистер Липсис собственной персоной оказался выходящим из ворот. В трех шагах за ним — каждый со своей стороны — шли два малозаметных парня, всеми силами показывавших, что они и Липсиса не знают, да и друг друга впервые в жизни видят. Они даже смотрели каждый в свою сторону, как повздорившие супруги. Я отступил за ствол: Изя-то мог опознать меня и в новом облике. Значит, «Реан» не сработал, но Игорек, похоже, что-то почувствовал; до сих пор он передвигался по Москве без охраны, насколько я мог судить. А хотя я мог и ошибаться, просто раньше это меня не интересовало.

По-прежнему как бы в упор не видя друг друга, все трое сели тем не менее в одну машину, один из ребят — за руль, и укатили. Все это было очень интересно. Они приехали и дожидались там… Не меня ли? А убедившись, что я не появился, поехали по другим делам.

Хотя могло быть и совершенно иначе: Изя при ехал, чтобы проститься с покойной, — увидел процессию и сразу же уехал. А что он с охраной — так ведь и я с удовольствием ходил бы с охраной, если бы она при нынешнем моем статусе была положена. Хотя нет, вряд ли, ведь настоящие журналисты очень не любят, когда их свободу действий ограничивают даже из луч-щих побуждений.

Ну что же, пора уезжать отсюда и мне. И так я тут задержался, а дела стоят…

В следующее же мгновение я решил, что время вовсе не потеряно зря.

Еще один человек появился неподалеку. Чужое, незнакомое лицо. Но подсознание заорало: ты его знаешь, ты его видел. И не раз, и не два, наверное. Видел! И ты этого человека опасаешься, хотя не знаешь — почему, и не знаешь — кто он.

Он словно бы кого-то искал и, не найдя, пошел неторопливо от ворот налево и свернул за угол. Я смотрел ему в спину, упорно смотрел, но он не обернулся, хотя обычный человек, быть может, почувствовал бы взгляд и безотчетно забеспокоился. А этот сдержался; значит, считал, что ему оглядываться опасно? Только вдруг свернул с асфальта и пошел по узкому проходу между забором и росшими вдоль него деревьями. Если бы кто-нибудь захотел сейчас выстрелить ему в спину, это оказалось бы вовсе не столь простым делом, каким было еще за секунду до того.

Я, однако, такого желания не испытывал, да и оружия у меня не было.

Имелась только странная, но полная уверенность в том, что теперь на кладбище чисто, опасности нет. Но трудно было понять: потому ли, что уехал Изя с его ребятами, или же угрозу унес с собой так и не опознанный мною противник.

Тут только я услышал какой-то назойливый звучок вроде цыплячьего писка и сообразил наконец, что пищал у меня в кармане тот самый индикатор, что презентовал мне вчера все тот же Липсис. Иными словами, из ворот вышел и гордо удалился не кто иной, как человек, проверявший на мне свои снайперские способности. И благополучно улизнувший при полном моем бездействии.

И как это меня угораздило забыть об этой штуке? Не потому ли, что я уж слишком настроился против Изи?

Раздумывая об этом, я даже не сразу понял, что ноги сами собой уже несут меня, но не к машине, что было бы самым разумным, а к кладбищенским воротам. Ноги, вероятно, повиновались инстинкту, уверявшему, что сейчас там мне бояться больше нечего.

Попрощаться я опоздал; могильщики усердно работали лопатами, засыпая могилу. Наталья стояла, низко опустив голову, осторожно промокая глаза платочком. Стояла на том же месте, наверное, откуда бросала на гроб первую горсть земли. Рядом с нею находились все те же Батистов и Северин, насупленные соответственно моменту; но непохоже было, что молодая женщина собирается рыдать на груди любого из них. Я еще не решил, что же мне делать: подойти к провожавшим или исчезнуть так же скромно, как и пришел. Но тут решение пришло само собой.

Возможность передвигаться по этому старому кладбищу оставалась только по аллеям и дорожкам: все остальное пространство было поделено на тесные квадратики, разграниченные чугунными оградами Пробраться между участками можно далеко не везде да и то с риском порвать одежду. Но как раз оттуда сбоку ко мне приближался человек — один их тех, что приехали на автобусе. Его агрессивные намерения были очевидны. В руках его не было оружия, но он похоже, был из тех, кто хорошо обучен действовать руками и ногами.

И тогда, опережая его, я двинулся к могиле, над которой уже вырастал холмик. Три венка стояли пока еще в сторонке, прислоненные к соседней решетке. Самый большой принадлежал скорее всего «друзьям», из маленьких один был наверняка от дочери, а что третий лично от меня, я знал совершенно точно. Позаботился об этом еще вчера. Я подошел. Тот парень следовал за мной на дистанции в три шага, готовый остановить меня, едва только последует сигнал. Но пока сигнала еще не было. Все, кроме не поднимавшей глаз Натальи, смотрели на меня настороженно, однако без страха. Чтобы совершенно успокоить их, я провел пятерней по лицу, сдирая маску, подставляя весеннему воздуху все свои морщины. При этом я постарался улыбнуться как можно более миролюбиво.