Владимир Михайлов - Вариант И

— Допустим, он получит свой эфир. Но представляете, как его будут показывать? В телевизионном ремесле множество своих приемов и секретов. И ручаюсь — его покажут так, что люди будут плеваться. Он будет выглядеть просто разбойником с большой дороги. То, что он будет говорить, належится на помехи, да к тому же ведущий станет перебивать его на каждом слове: старая, отработанная техника. Так что ваша статья уважаемый мистер, нужна главным образом для полноты картины.

Это последнее предложение. Или мы обойдемся без вас. Хотя, правду говоря, именно ваше имя показалось нам привлекательным.

— Чувствую себя весьма польщенным. Итак, вы предаете мне дополнительные доказательства?

— В случае, если вы на этот раз обещаете выполнить работу без всяких отговорок.

— Только с тем же условием: в случае, если все доказательства в сумме покажутся мне убедительными. А остальные материалы?

— Какие еще?

— Ну как! Вы же говорили об организации кампании по Тройственному разделу России…

— Сию минуту я ими не располагаю. Но вы только начните работать, а они не заставят себя ждать. Мы уже выяснили, где найти их. А значит, они уже почти у нас в кармане. Вот прямо сейчас: садитесь, раскрывайте ваш ноутбук и начинайте.

— Только не здесь и не сейчас. Сегодня открывается выставка исламского искусства последних лет. Я должен быть там.

— Поверьте — это потеря времени.

— Что делать: у меня как-никак есть обязательства и перед моим журналом, и я даже сказал бы, что они предпочтительнее.

— Черта с два маленький журнал заплатит вам столько. Послушайте, я же обещал вам: статья, если она получится убедительной — а у вас непременно получится, — будет напечатана и в Европе, и у нас в Америке в самых читаемых газетах. Вы получите мировое имя!..

Насчет этого я спорить не стал и потребовал:

— Давайте ваш материал!

Он кивнул и положил на стол аудиокассету. Мне почудились на ней следы крови Хилебина. Я заранее чувствовал, что там будет его голос. И не ошибся.

— О'кей, — сказал я. — Постараюсь сегодня начать.

— Да уж, постарайтесь, — сказал Стирлинг многозначительно. — Иногда промедлить значит проиграть все. Даже собственную шкуру.

— Спасибо за предупреждение.

— Оно от чистого сердца. Завтра я приду за готовым материалом. И надеюсь, что вас не придется разыскивать по всей Москве. Хотя если даже пришлось бы — мы вас отыскали бы без всякого промедлния. Мы не намерены допустить, чтобы этот сумасбродный проект увенчался не то чтобы успехом, но даже одним процентом успеха. Подумайте над этим, коллега.

Коллегами мы и в самом деле были; только он не знал этого.

То, зачем я охотился, наконец-то само нашло меня. Но прежде всего, пока Наташа томилась над стынущим завтраком, ожидая меня, я достал кодификатор, подключил его к телефону, что был в номере, и вышел на связь. Когда на том конце провода ответили, я сказал:

— Фауст. Играю на аккордеоне.

— Понято, — откликнулись там без всякого удивления.

— Оркестр готов. Дайте проверку.

— В лесу родилась елочка, — проговорил я первое, что пришло в голову.

— Нормально. Слушаю вас.

— Передайте немедленно: по-прежнему ожидаются все более серьезные помехи в телеобслуживании. Пришла пора принять меры незамедлительно.

— Меры какой категории?

Я не колебался ни мгновения:

— Высшей.

— Высшей… — повторили на том конце линии.

— Подключить невидимок?

— Нет необходимости. Дайте команду мюридам. Будет достаточно.

— Исполняется.

— Второе: оппонент настроен на расчистку пространства. Быть готовыми, но без моей команды действий не начинать. В течение получаса доставьте катушку-три. Мое место вы знаете. Я намерен проехать по маршруту, без катушки это бессмысленно. Буду ждать сообщений о принятых мерах. Информирую о развитии событий.

— Катушку-три в течение получаса, — ответили мне. — Высылаем немедленно. Будем ждать развития.

— И последнее: включите в сеть известного вам американца Стирлинга.

Пять минут назад он был тут у меня. Возможно, еще находится поблизости. Если нет — найдите его. Человек трех пришлите сюда — пусть без суеты проверят: он наверняка засеял окрестность. При обнаружении включите их в сеть тоже. Учтите: он непременно страхуется.

— Все поняли. Исполняем.

— Да, чуть не забыл. Моя машина стоит на точке-два. Пусть кто-нибудь пригонит ее сюда. Ключи можно передать вместе с катушкой. Конец.

— Конец. Хорошо, одно дело сделано. Почти час в моем распоряжении.

Может быть, успею хоть что-нибудь съестъ. А чтобы минуты не пропадали зря, одновременно прослушаю все хилебинские кассеты, взятые у Наташи и то, что принес мне сегодняшний посетитель.

— Наташ! Ты можешь потерпеть еще немного? — спросил я из другой комнаты. — Меня уже нет, — откликнулась она. — Несколько минут назад я в страшных мучениях скончалась от голода. Разве не чувствуешь по голосу?

— Поживи еще немного, — попросил я. — И сохрани мою жизнь. Без твоих записей я просто не могу больше. Они у тебя в сумочке, если я правильно помню?

— У тебя хорошая память, — откликнулась она без особого восторга. Было слышно, как, отодвинув стул, она встала, сделала несколько шагов — чтобы взять сумочку, наверное. — Ой!

— Что случилось?

— Тут что-то тяже… Ого! Это ты мне подсунул? что за трюки?

— Это называется пистолет. Стрелковое оружие.

— Я знаю, как это называется. Но зачем?..

— По доброте душевной. У меня есть автомат, а у тебя не было ничего.

Так что владей. Тебе приходилось пользоваться такими вещами?

— Ну, я все-таки современная женщина.

— Считаю это утвердительным ответом. Дай мне кассету, пожалуйста. И еще — сваргань какой-нибудь бутерброд, можно многоэтажный. Этакий сэндвич-небоскреб. Но кассету — сразу.

— Хорошо.

Получив желаемое, я вынул из моей сумки магнитофон, вставил Наташину кассету и включил. И стал слушать живой голос вот уже сутки как мерт-вого человека.

Запись, надиктованная старым дипломатом, оказалась и в самом деле весьма любопытной. Слушая ее, я почти сразу отключился от всего остального, что существовало в окружающем меня сегодняшнем мире.

Начиналась она с фразы: "После вручения верительных грамот недели две прошли внешне спокойно. Я входил в курс дел, выяснял, кто есть кто, и прежде всего — кто является королевским ухом и кто — устами его величества. Это было очень важно узнать до того, как я добьюсь приема у самого короля. Всякий хоть сколько-нибудь опытный дипломат понимает, что официальный министр иностранных дел или пресс-секретарь вовсе не обязательно владеют подлинной информацией о намерениях и ходе мыслей главы государства. У меня разумеется, были свои информаторы в этой стране, и вскоре я знал не только — с кем, но и как надо разговаривать.