Жюль Верн - Вторжение моря

— Так что же ты знаешь, Сохар?

— Знаю только то, что слышал в порту…

— Там говорили о корабле, на котором увезут Хаджара?

— Да. В Тунис [3] Тунис — североафриканское государство между Средиземным морем, Ливией и Алжиром. Территория нынешнего Туниса находилась последовательно в зависимости от ряда мощных соседей. С 1882 года — протекторат (фактическая колония) Франции. С 1956 года — независимая республика, здесь имеется в виду столица государства, также носящая название Тунис. , где будет суд.

— И ему вынесут приговор?

— Конечно.

— Аллах не допустит этого. Нет! Аллах ни за что не допустит…

— Тс-с… — перебил мать Сохар, внезапно насторожившись. Ему послышался шорох шагов по песку. Он подполз к выходу из заброшенной гробницы — марабута [4] Марабут — мусульманские аскеты-отшельники; в Северной Африке так называют всех мусульманских святых; культ марабутов здесь чрезвычайно распространен. Тем же словом называют и небольшую мечеть, связанную с тем или иным святым. . Солнце еще не село, но край его уже касался песчаных дюн [5] Дюны — скопления песка, обычно на побережье, нанесенные ветром. Имеют вид пологих холмов. Высота от нескольких до более сотни метров. Перемещаются по горизонтали под воздействием тех же ветров иногда на довольно значительные расстояния, погребая при этом поселки, древесные насаждения. , окаймляющих с этой стороны побережье Малого Сирта [6] Малый Сирт — залив Средиземного моря на севере Африки у берегов Туниса, врезается в сушу на 41 км, ширина около 68 км, глубина около 50 м. .

В начале марта здесь, на тридцать четвертом градусе северной широты ночь наступает быстро. Светило не склоняется постепенно к горизонту, а прямо-таки падает, словно сраженное законом всемирного тяготения.

Сохар, переступив раскаленный палящими лучами солнца порог, окинул взглядом пустынную равнину. На севере, примерно в полутора километрах, зеленели кроны деревьев какого-то оазиса. Южнее гробницы тянулась бесконечная желтоватая полоса песчаного берега с оставшимися после прилива белыми пятнами морской пены. На западе цепочка дюн четко вырисовывалась на фоне закатного неба. Далеко на востоке простирался морской залив Габес, воды которого омывают берега Туниса и Триполитании [7] Триполитании (Триполи) — историческая область на северо-западе Ливии; заселена с 1000 года до н. э. Однако до берегов этой области воды Габеса не простираются. В описываемое время Триполитания была турецкой колонией. .

С наступлением сумерек легкий бриз принес дыхание свежести. Сколько ни вслушивался Сохар, ни малейшего шума не долетало до его ушей. Вдруг показалось: кто-то приближался к сложенному из белого камня марабуту. Но вскоре мужчина признал, что ошибся. Никого не было видно ни в стороне дюн, ни в направлении побережья. Никаких следов на песке, кроме их собственных у входа в гробницу.

Не прошло и минуты, как Сохар вышел из укрытия, а Джамма уже появилась на пороге, встревоженная тем, что он не возвращается. Сын, заворачивая за угол каменного куба, успокаивающе махнул рукой.

Джамме, африканке из племени туарегов [8] Туареги (самоназвание — имощаг, имошаг) — народ группы берберов в Мали, Нигере, Буркина-Фасо, Марокко, Алжире и Ливии. , уже перевалило за шестьдесят. Высокая, крепкого сложения, она держалась очень прямо, говорила и действовала всегда решительно. Трудно сказать, чего было больше во взгляде синих глаз — затаенного пыла или гордости. Лицо матери казалось желтоватым: лоб и щеки подкрашены охрой. Одета она была в просторный темный хаик [9] Хаик — тканый плащ. из шерсти, в изобилии поставляемой местным племенам хаммамами, пасущими свои стада близ шоттов [10] Шотт — в Африке замкнутые впадины с дном, покрытым слоем соли или коркой ила; после дождей до очередной засухи превращаются в соленые озера. южного Туниса, или, как их здесь называют, себха. Голову женщины прикрывал капюшон; выбивавшиеся из-под него пряди волос кое-где тронула седина.

Джамма неподвижно стояла на пороге, пока сын не вернулся. Он не заметил вокруг ничего подозрительного, тишину нарушала только жалобная песенка бу-хабиби , джеридского воробья; несколько пар этих птичек порхали вокруг дюн.

Сохар и Джамма вернулись в марабут, чтобы дождаться темноты, под покровом которой они смогут возвратиться в Габес никем не замеченными. Мать и сын продолжали негромко переговариваться.

— Корабль уже покинул Гулетт? [11] Гулетт (ла-Голетта) — порт в Тунисском заливе Средиземного моря; современное название — Хальк-эль-Уэд.

— Да, матушка, сегодня утром обогнул мыс Бон [12] Бон — здесь: название мыса, у дальнего основания которого расположен порт Гулетт. . Это крейсер под названием «Шанзи».

— И он придет этой ночью?

— Да, ночью… Если только не задержится в Сфаксе [13] Сфакс — порт на восточном побережье Туниса. . Но скорее всего экипаж сразу бросит якорь в Габесе, чтобы принять на борт твоего сына… моего брата.

— О, Хаджар! Хаджар! — простонала мать и, дрожа от сдерживаемой ярости и невыносимой муки, разрывавшей ее сердце, воскликнула: — Сын! Мой сын! Неверные убьют его, и я никогда больше не увижу… Кто же тогда поведет туарегов на священную битву? [14] Священная битва — война против «неверных». Нет! Нет! Аллах не допустит!

И, словно эта вспышка отняла у нее последние силы, Джамма упала на колени и умолкла.

Сохар снова вышел на порог и застыл, прислонившись к дверному косяку, словно каменное изваяние, которым порой украшают вход в святилище. Никакой подозрительный шум больше не тревожил его слуха. Тени дюн становились длиннее по мере того, как солнце все ниже склонялось к западу. Над Малым Сиртом уже замерцали первые звезды. Тоненький серп нарождавшейся луны выглянул из-за полосы тумана. Наступала тихая ночь. Она обещала быть темной: ночные светила закроются облаками, собирающимися на западе.

В начале восьмого Сохар вернулся к матери и произнес: