Владимир Михановский - Фиалка

- Пожалуй, я бы не пошла на это, - задумчиво проговорила Ора Дерви.

- Даже под страхом смерти?

- Даже под страхом смерти, - ответила Ора, строго глядя на Ленца.

Перед Орой Дерви вспыхнул экран. С него смотрел озабоченный хирург в белом халате.

- Извините, я хотел сказать... - начал он.

- Знаю, знаю, - перебила Ора Дерви, вставая. - Сейчас иду.

Экран погас.

- Знаете что? - обратилась Ора Дерви к гостю. - Пойдемте-ка со мной на обход. Там вы увидите киборгизацию, как говорится, лицом к лицу. Ведь вы знаете о ней понаслышке. Потому и сложилось у вас превратное впечатление об этом замечательной вещи.

Клинический обход длился долго. То, что увидел Гуго Ленц в клинике святого Варфоломея, совершенно оглушило его. "Чудеса Оры Дерви" превзошли все его отнюдь не слабое воображение. Он ожидал увидеть многое, но такое...

Ленц шел рядом с Орой, сзади семенил старший хирург клиники, а за ними шла целая свита врачей, с благоговением ловящих каждое слово Оры Дерви.

В первой же палате, куда они вошли, Ленца ждала неожиданность: коек здесь не было.

- Где же больные? - едва не спросил Ленц.

Посреди комнаты возвышалась громоздкая установка, напомнившая Ленцу нейтринную пушку.

Ора Дерви подошла к установке, поколдовала у пульта. И вдруг плач, жалобный детский плач пронзил тишину палаты.

- Покричи, покричи, - проговорила Ора Дерви, - крик развивает легкие.

Она внимательно просмотрела показания приборов, затем что-то сказала хирургу, который тотчас сделал запись в своем журнале.

- Кто там? - кивнув на установку, шепотом спросил Ленц у молодого врача, стоявшего рядом.

- Вы же слышите - ребенок, - ответил врач, не отрывая взгляда от установки.

Плач между тем стих.

- Где его мать? - спросил Ленц.

- У него не было матери, - пожал плечами врач, посмотрел на Ленца и счел нужным пояснить: - Ребенок выращен из клетки, в биокамере.

Ора Дерви приложила ухо к дрожащей мембране.

- Тише, - прошипел старший хирург, и молодой врач умолк.

В следующей палате было трое больных. Правда, людьми Ленц мог их назвать только с большой натяжкой...

У окна располагалось подобие манипулятора, увенчанное красивой мужской головой с огненно-рыжей шевелюрой.

- Как самочувствие? - спросила Ора Дерви.

- Спасибо, Ора Дерви, сегодня лучше, - ответила голова.

- Он уже заучил простейшие движения, - вмешался старший хирург.

- Значит, скоро будете самостоятельно передвигаться, - ободряюще сказала Ора Дерви, и голова улыбнулась.

- На воле, доктор?

- Сначала научитесь перемещаться по палате, - сказала Ора Дерви, переходя ко второму больному.

На белом столике под вакуумным колпаком лежал узкий параллелепипед, выполненный из какого-то пористого материала.

- Здесь, если угодно, копия мозга человека, - пояснила Ленцу Ора Дерви. - Человек был неизлечимо болен. Он долго скрывал свою болезнь, и в клинику попал слишком поздно.

- Кто он был? - спросил Ленц.

Ора Дерви назвала имя.

- Знаменитый композитор?

Ора Дерви кивнула.

- Когда больного в бессознательном состоянии привезли сюда, жить ему оставалось несколько дней, - сказала она. - Мы сделали все, что в человеческих силах. Но хирургическое вмешательство уже ничего не могло изменить. Тогда мы переписали информацию, содержащуюся в его головном мозге, вот сюда, на запоминающее устройство. Можете поверить, пришлось нелегко: пятнадцать миллиардов клеток! Зато теперь мы сможем в некотором смысле восстановить для человечества выдающегося композитора.

- Вы вырастите точную копию того, который умер? - поразился Ленц.

- К сожалению, точной копии не получится, - сказала Ора Дерви. - Тело его было поражено смертельным недугом, и попытка восстановить снова приведет впоследствии к мучительной смерти. Ничего не поделаешь, мы не научились еще бороться с необратимостью.

- В каком же виде вы восстановите его? - спросил Гуго Ленц.

- Вы обратили внимание на башню в долине, когда летели сюда? - задала вопрос Ора Дерви.

Ленц кивнул.

- Башня и будет его обиталищем, - показала Ора Дерви на параллелепипед. - Когда мы подключим к усилителям копию мозга, она сможет мыслить точь-в-точь, как тот, умерший. Сможет читать, диктовать письма. Сможет, главное, сочинять музыку. Но он никогда уже не сможет, допустим, пройтись по саду с милой женщиной, окунуться в морские волны или съесть бифштекс.

- Но разве мыслить - не значит существовать? - вставил старший хирург.

- И сколько он сможет... прожить... в башне? - спросил Ленц.

- Практически вечно, - ответила Ора Дерви. - Башня превратится в источник музыки, необходимой людям. Скажите, доктор Ленц, разве мы не заслужим тем самым благодарность человечества?

- Благодарность человечества - возможно... Но вот благодарность композитора... я не уверен, - тихо сказал Гуго Ленц.

Свита Оры Дерви переглянулась.

На койке - единственный в палате - лежал молодой человек спортивного вида. Он внимательно слушал, о чем говорят врачи, и не отрываясь глядел на Ору Дерви.

- Самый легкий случай среди остальных, - сказала Ора Дерви, улыбнувшись молодому человеку, от чего тот просиял.

Ора Дерви просмотрела показания датчиков, прикрепленных к разным точкам мускулистого тела. Данными она осталась довольна.

- Астронавт... - пояснила Ора Дерви. - Возвращаясь на Землю, где-то близ Плутона попал в излучение. К счастью, вовремя обратился к нам. Мы последовательно сменили ему все важнейшие органы, начиная с сердца и кончая почками. Результаты перед вами, доктор Ленц.

- Скажите... Я смогу уйти в космос? - негромко спросил молодой человек.

- Только в космосе вы и сможете жить, - ответила Ора Дерви. - Любая тяжесть приведет к гибели. Отныне ваша стихия - невесомость.

Процессия в прежнем порядке двинулась к выходу.

- Послушайте... - прошептал молодой человек.

- Что еще? - нахмурилась, обернувшись, Ора Дерви.

Все остановились.

- Понимаете, у меня здесь, на Земле, невеста... - Горячо, сбивчиво заговорил астронавт. - Она ждет меня. Ждет... Я знаю из радиописем. Как же теперь?.. - голос его прервался.

- А сможет ваша невеста жить в невесомости? - спросила Ора Дерви.

- Она ненавидит невесомость. Не переносит ее. Однажды, еще до моего старта, мы отправились...

- Лучше всего вам забыть ее, - мягко перебила Ора Дерви. - Навсегда.

- Но...

- Поймите же, вы не сможете жить в условиях тяжести, как рыба не сможет жить на суше. Ваша родная среда - невесомость и только невесомость, заключила Ора Дерви, отвернувшись.

Они посетили еще множество палат, но перед Ленцем все время стояли глаза молодого человека, полные муки...

После обхода Ора Дерви пошла проводить Ленца.

- Вы не примирились с киборгизацией? - спросила она.

- Наоборот, я еще больше укрепился в своем отрицательном мнении, ответил Ленц.