Владимир Михановский - Путь Каравеллы

- Слово астробиологам, - сказал капитан, жестом устанавливая тишину.

Ольховатский посмотрел на Алю: она, видимо, волновалась. Впрочем, румянец шел ей - она показалась ему еще более красивой, чем всегда.

- Мы считаем, что все дело в бактериях, - сказала она. - В гибели деревьев повинны споры, неизвестным путем проникшие на корабль из космоса.

- Час от часу не легче! - воскликнул Ранчес. - Но ведь вы же сами проводили бактериологический анализ срезов, Александра Ромуальдовна!

- Проводила.

- И не обнаружили никаких бактерий!

- Это говорит только о несовершенстве нашей аппаратуры, - спокойно парировала Луговская.

...И было еще одно обстоятельство, самое неприятное и тягостное. То, что проскальзывало в недоговоренных фразах, в том, как члены экипажа внезапно отводили глаза друг от друга.

Это было то, к чему приводила самая что ни на есть непритязательная логика.

Уж коль скоро считать аксиомой, что ни Тобор, ни корабельные манипуляторы не повинны в гибели старых деревьев.

Коль скоро рухнула гипотеза о том, что деревья срезали космические лучи, либо вторичное излучение, либо еще что-то в этом роде.

Коль скоро не подтвердилось предположение о том, что деревья погубили неведомые бактерии, проникшие на "Каравеллу" из открытого пространства...

Что же остается? Остается только одно: деревья срезал кто-то из членов экипажа.

Но опять-таки: кто, каким способом и для чего?.. Корабль погубить?

К концу обсуждения оранжерейных дел каравелляне во весь голос заговорили об этой версии. "Если болезнь обнаружена, ее надо лечить, голуба душа, - выразил Дмитрий Анатольевич общую мысль. - Попытаться загнать ее внутрь - значит погубить организм".

Каждый понимал, что срезать дерево, даже такое мощное, как четырехобхватный дуб, лазерным лучом не представляет труда.

Правда, лучевой инструмент, необходимый как для ремонтных работ на корабле, так и при выходе на новые планеты, держали в отдельном отсеке. Но отсек-то не охранялся! Да и кому такое могло прийти в голову - охранять на корабле что бы то ни было?!

Сразу после всеобщего совета корабля капитан решил посетить штурманскую рубку. Что-то тут его беспокоило, хотя что именно, он и сам едва ли сумел бы объяснить. Быть может, странное выражение лица старшего штурмана?

На первый взгляд все в штурманском отсеке выглядело по-обычному. Ровно мерцали щитовые панели. Весело перепрыгивали от одной логической ячейки к другой разноцветные огоньки, отчего счетно-решающее устройство казалось живым. Пол впитывал звуки шагов.

Старший штурман сидел в кресле, запрокинув голову и прикрыв глаза. Он не слышал, как в рубку вошел капитан.

Капитан остановился посреди отсека, оценивая обстановку. На навигационном пульте горит зеленый глазок - это значит, что все в порядке, орбита "Каравеллы" не отличается от расчетной, нос ее по-прежнему строго нацелен на невидимую точку эфира в созвездии беты Лиры - цели полета корабля.

- Валентин Степанович! - позвал негромко капитан, подойдя к креслу.

Валентин открыл глаза. Увидев капитана; он смутился, хотел было вскочить, но вместо этого вдруг сладко потянулся, что повергло его в окончательное смущение.

В одурманенной голове штурмана еще роились остатки видений, только что покинувших его, - одно диковиннее другого. Никогда у него не было столь многокрасочных снов. Не лезть же, в самом деле, со своими снами к капитану.

- Давно в последний раз были в оранжерейном отсеке, Валентин Степанович?

Штурман побледнел.

- По... понимаю... - пробормотал он, заикаясь. Посмотрел в упор на собеседника и продолжал: - В последний раз я был там неделю назад. Ничего подозрительного не заметил. Могу поклясться, что находился, как это говорится, в здравом уме и твердой памяти...

Капитан покачал головой и вышел. Какое-то саднящее чувство продолжало беспокоить его. Он торопился в медицинский отсек, чтобы обсудить с Дмитрием Анатольевичем то, что только что произошло в штурманском.

Человек уснул на посту! Само по себе это было беспрецедентно.

"Переутомились люди. Тут нужно что-то придумать", - думал, нахмурясь, капитан, в то время как лента несла его вдоль бесконечных коридорных отсеков.

НЕПРИЯТНОСТИ

Скажешь: есть память природы

Капель апрельских трезвон...

Кольца небесные - годы...

Это не память, а сон.

Для отопления, освещения и миллиона прочих нужд экипажа установку давал "Катеноид" - система, внутри которой непрерывно шла управляемая термоядерная реакция. За непроницаемыми стенками, за магнитными перегородками бушевала укрощенная плазма, день и ночь пылало и плавилось маленькое ручное солнце.

"Каравелла" выполняла корректировку курса, как вдруг раздался вой аварийной сирены. Тобор мигом сориентировался и рявкнул в переговорное устройство.

- В камбузе включена аварийная энергоустановка!

Взбешенный капитан сжал биопередатчик так, что тот хрустнул.

- Либун! Почему аварийку включили?

- Потому что основная подача отключилась.

У капитана голос перехватило.

- Вы что же, Феликс Анемподистович, - произнес он негромко, - не знаете разве, что аварийна включается, только когда грозит катастрофа?..

И тут кок ответил фразой, которая впоследствии прочно вошла в корабельный фольклор.

- А разве это не катастрофа, когда не на чем борщ сварить?

Капитан ограничился тем, что чертыхнулся, правда, весьма основательно и витиевато, и велел Либуну немедленно отключить аварийку.

Но оказалось, что кока не ругать, а хвалить надо: он первый заметил аварию. Произошло это спустя несколько суток после загадочного происшествия в оранжерейном отсеке "Каравеллы".

Через минуту Тобор нашел место аварии: возле штурманского отсека был перерезан энергопровод.

Но перехватить нейтритовый кабель, к тому же снабженный тройной изоляционной оболочкой, не так-то просто, как срезать дерево. Ольховатский с помощью Тобора быстро заменил поврежденный участок кабеля.

До этого Ольховатский внимательно осмотрел срез: он был ровный, как поверхность зеркала. Знакомый почерк!

Только тут энергетик обратил внимание, что все еще жив, хотя касается рукой кабельного среза. Почему его до сих пор не убил чудовищный поток энергии, который должен был хлынуть через тело?

Оставалось выяснить, почему не сработала аварийная система. Они с Тобором быстро докопались до сути: она оказалась отключенной...

Ольховатский доложил о случившемся капитану.

У его дублера все энерговоды были в порядке - он проверил их перед тем, как сдать Владимиру дежурство. С того момента, как Ольховатский заступил на дежурство, прошли считанные минуты. Следовательно, несчастный случай (или авария, или диверсия - можно называть как угодно) мог произойти только в этом коротком промежутке времени.