Лау Миллер - Талискер (Последний человек из клана - 1)

Эону, знавшему об отношениях двух сестер с отцом, тоже было не по себе. Улла всегда отличалась кротостью и добрым нравом; трудно представить, что могло довести ее до такой ярости. Она не заслуживала подобного обращения.

Словно по команде мужчины подошли к телу Уллы, чтобы уложить его как следует. Коснувшись руки девушки, Чаплин с трудом подавил изумленный возглас и знаком показал Эону, чтобы тот молчал - вдруг отцу придет в голову прикончить ее? Молодой воин обернулся к тану, склонившемуся над старшей дочерью, махнул Алессандро и проговорил:

- На Киру снизошел мир. Только взгляните на ее лицо.

И верно. Девушка вновь стала прекрасна. Именно ее Эон любил всем сердцем, с ней танцевал в ночь Самайна. Ему никогда не забыть той нежной улыбки...

Пока все смотрели на безжизненное, окровавленное тело, Чаплин поднял на руки Уллу и тихонько направился наверх, ожидая сердитого окрика тана. Но Фергус ничего не замечал, не сводя глаз с любимой дочери. Младшей всю жизнь приходилось мириться с равнодушием отца - а ведь равнодушие, пожалуй, даже хуже гнева.

Смотревший глазами Слуага Корвус был в восторге, когда Фирр прикончила Талискера. Тело бога зла, неподвижное, как смерть, покоилось на узкой постели в ледяной башне. Глаза были закрыты, но он видел все.

- Ты нашла его, Фирр? Ты нашла камень?

- Нет. - Сестра обернулась к ворону, на ее бледном лице была написана усталость. - Должно быть, он его где-то спрятал. Какая разница? Теперь предсказание не сбудется. Ты обретешь свободу.

Корвус нахмурился. Его удивило такое отношение Фирр к победе. Пожалуй, стоит предложить ей маленькое удовольствие...

- Можешь делать с телом, что хочешь.

Корвус знал о ее противоестественном пристрастии и находил его забавным.

- Нет, - странным голосом промолвила она. - Пусть покоится с миром. Он умер хорошей смертью, хотя самому концу недоставало героизма. Забери меня отсюда. С меня достаточно.

- Хорошо, сестра.

Битва за Руаннох Вер окончилась. Все коранниды неожиданно исчезли, оставив после себя отвратительный запах. Город горел, из трех тысяч воинов выжили только двести, а из девяти орлов-сидов - четверо. В конюшне лежало тело человека, мало кому известного, невиновного человека, который никого не убивал до этого дня. В сумерках темный дым стелился над озером, слышались только треск пламени и стоны умирающих.

ГЛАВА 11

Во тьме пустоты детский голос тихонько напевает песенку.

- Ты видел? Видел его в бою? И что же, теперь он не проснется?

- Дункан. Я знаю, ты меня слышишь...

Голоса звучали и наяву, и во сне, но Талискер не в силах был ответить. Ускользающее сознание чувствовало, как умирает тело, как сотни нервных окончаний погружаются в вечный сон... Дункану казалось, что он смотрит на свою смерть со стороны; в то же время он понимал, что это обман, что в какой-то момент за последним проблеском света последуют вечная тьма и тишина.

Пение. Странная песня. Дрожащий голос, бессмысленный набор звуков - и все же ничего подобного Талискер никогда не слышал. Другая душа тянулась к нему. Песня пришла в темноту и коснулась его.

- Вот почему я тебя ненавижу... вот и все...

- Мирранон?

- Пожалуйста, проснись, Дункан. Чувствуешь мою руку? Ты такой холодный...

Перед глазами проплыли белые парашютики одуванчиков. Ему хотелось...

Мориас устало покачал головой и обернулся к людям, обступившим кровать Талискера.

- Думаю, это невозможно, - вздохнул он. - Тело настолько изранено, что душа стремится покинуть его.

- Нет, - твердо выговорил Малки. - Дункан не может умереть так. Он никогда не сдается.

- Нет сдается, - возразил Чаплин. - Ты мало его знаешь, Малки. Талискер сидел пятнадцать лет в тюрьме. Смерть для него не поражение, а скорее свершившийся факт.

- Тебя-то это нисколько не огорчит, - огрызнулся горец. - Ты ненавидел Дункана.

Малколм, крайне измотанный битвой, больше чем когда-либо напоминал ходячий труп. Его ужасала мысль об утрате Талискера - тот был единственной ниточкой, протянувшейся к нему от мира живых, и горец понимал, что последует за своим отдаленным потомком во тьму небытия. Со страхом и печалью он чувствовал, что уже как-то отделился от мира, хоть и уверял себя, что это просто усталость.

- Ты прав, Малки, - донесся голос Чаплина. - Я не люблю его. Но думаю, что на сегодня смертей более чем достаточно.

- Да, более чем достаточно, - повторил горец.

- Малколм, по-моему, тебе надо отдохнуть, - вмешался принц сидов Макпьялута.

- Нет-нет, - запротестовал Малки.

- Пожалуйста, - настойчиво проговорил принц. - Мы, - он указал на Мориаса и себя, - понимаем твои чувства. Твоя душа тянется, как песнь сказителя, в пустоту. Однако тебе нужны силы, Малколм. Ты не можешь даровать то, чего не имеешь.

Горцу эти слова показались убедительными.

- Вы меня разбудите, если наступит улучшение, правда?

- Конечно.

Принц проводил Малки к одной из кроватей, установленных во дворе, и тот немедленно уснул.

Оставшиеся у постели Талискера молчали. Только Мориас и Макпьялута знали, что принц сказал правду. Уна, Чаплин и тан задумчиво смотрели на умирающего человека, погруженные в скорбные думы.

Наконец Мориас нарушил тишину:

- Мы должны этому помешать, или пророчество не сбудется. Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я говорю, Макпьялута. Я должен просить тебя забыть на время о своих чувствах. Освобождение Корвуса не в интересах сидов или феинов.

- То, что ты называешь чувствами, Мориас, - это вера, сохраняемая многими поколениями моего народа. Будь я менее осмотрителен, скажем, как мой дедушка Наррагансетт, я бы зарубил Талискера задолго до битвы. Но пойми: хотя сиды в мире с твоим народом, голоса предков громко звучат в их душах. Ты знаешь, кто я - представитель совета Темы - и что это означает.

- И что это означает? Разрешение на убийство? Разве сидам станет лучше, если Корвус придет к власти? Он высосет из них все соки подобно тому, как жимолость медленно убивает дерево, а камнеломка крошит скалы. Неужели ты желаешь падения феинов, о, Макпьялута?

- Довольно! - Принц явно находился в замешательстве. - Я не знаю.

- Тогда знай. Твои страхи обоснованны, Талискер принес камень Мирранон, Белой Орлицы. Что ты скажешь на это?

- Бразнаир здесь? - изумился Макпьялута. - Но где же?

- Честно говоря, - рассмеялся сказитель, - я не ведаю, где он спрятан. Хотя две ночи назад я видел его своими глазами.

- Что происходит? - подозрительно спросила Уна. - Зачем вам камень Талискера?

- А ты знаешь, где он, госпожа моя? - медоточивым голосом спросил принц, чем только усилил недоверие девушки.

- Может, и знаю, - коротко ответила она. - Вы мне сначала расскажите, зачем он вам. Я хочу знать, в силах ли он помочь Дункану.