Вячеслав Аничкин - Ужин с Доктором

– Кто его убил? Поймали негодяя?

Мила отрицательно покачала головой и добавила:

– Ищут. Милиция ходит по управлению и никому не дает нормально работать. И у меня спрашивали, когда я видела Аркадия… в последний раз.

Девушка замолчала и приложила к щекам платочек. Внезапно Павел понял, что от него ожидают каких-либо указаний. Ясно одно – сидеть на месте нельзя. Надо что-то делать.

Выйдя из приемной, он начал думать. С чего начать? Нужно найти следователя и изображать недоумение и искреннюю скорбь.

На первом этаже он нос к носу столкнулся с невысоким мужчиной лет сорока пяти, выходящим из подсобного помещения. Подойдя к незнакомцу, Павел взволнованно спросил у него:

– Это вы из милиции?

Мужчина пристально посмотрел на Павла и утвердительно кивнул.

– Да я. А вы кто будете?

– Я заместитель директора… Э-э бывшего директора. Павел Антонович Губский. Я только что приехал и мне сказали, что…

Следователь оживился и, щелкнув пальцами, перебил его:

– Вы – тот самый заместитель, который два дня не появляется в тресте, так?

Павел, смутившись, ответил:

– Понимаете, у меня мама болеет, вот я иногда ее и навещаю. Можно узнать, что случилось?

Мужчина деловито засунул руки в карманы брюк, качнулся на каблуках и усталым голосом сказал:

– Убили вашего директора этой ночью. Прямо в подъезде его дома. Зарезали. Вы что-нибудь знаете?

После этих слов следователь хитро прищурился и немного открыл рот. Павел, опешив от такого вопроса, заикаясь, ответил:

– Помилуйте, откуда? Я, я поражен до глубины души. Меня, меня ведь не было…

Мужчина посмотрел по сторонам и тихим голосом задал следующий вопрос:

– Когда вы видели убитого в последний раз? При каких обстоятельствах?

– Ну, это было в пятницу. Да, точно в пятницу. Я зашел к нему где-то… Около половины пятого вечера. Он был в своем кабинете. Я ему сказал, что до понедельника уезжаю к матери за город. Вот, по-моему, и все.

Следователь пару секунд подумал и вновь спросил:

– Что-нибудь странное заметили?

Павел пожал плечами и, не задумываясь, ответил:

– Нет. Все было, как всегда.

– А где вы были сегодняшним вечером между девятнадцатью и двадцатью тремя часами?

Здесь Павел понял, что в ответ нужно вложить все имеющееся самообладание.

– Я был рядом со своей мамой, за городом в Семеновке. Я приехал только два часа назад. Заскочил домой, переоделся и на работу. Можете проверить.

Его собеседник вздохнул и риторически заметил:

– Проверим, если нужно будет. Моя фамилия Самойлов. Лев Иванович. Если что-нибудь вспомните или узнаете, звоните мне на рабочий. Вот номер.

Тут он вырвал из блокнота чистый лист бумаги и ручкой черкнул несколько цифр.

– До свидания. Мне очень жаль.

После этих слов Самойлов развернулся и, оглядываясь по сторонам, побрел в сторону мастерских.

Павел вздохнул с облегчением. Кажется, ничего не заподозрил. Однако, расслабляться нельзя. Мало ли, что им там, в милиции, в головы взбредет. Пора работать.

Поднявшись в свой кабинет, Павел закрыл дверь на ключ и уселся на диван.

Вечером нужно будет съездить к Марине. Объясню ей, что между нами больше ничего нет и лучше расстаться друзьями. И… ни слова о Соркине.

Странно, но лифт, почему-то, не работал. Павлу пришлось подниматься на шестой этаж пешком. Немного отдышавшись перед дверью, он открыл, наконец, квартиру и, не разувшись, прошел на кухню. Очень хотелось пить. Его с утра мучила жажда и на работе он выпил целых два кувшина воды. Чувствовалось неприятное жжение в груди и легкое удушье. Открыв форточку, Павел впустил в комнату свежий воздух. Теперь легче.

Удивительно, но в кране воды не было. Что за день сегодня?! То лифт, то вода. Чересчур много на сегодня событий. Душевных мук после убийства Соркина Павел не ощущал. Ни капли. Ни капли воды – ни капли угрызений. Он внутренне усмехнулся такому умозаключению. Получается, убить человека – это так просто. Хлоп – и нет человека. Наверное, врут писатели в своих книжках о раскаяниях. Или я один такой?

Сейчас это не имеет значения. Важно то, что будет дальше. Милиция не должна меня подозревать – алиби, что надо. Остается разобраться с Мариной и дело в шляпе. А если она заупрямится? А если будет требовать объяснений нашего разрыва? А если на работе будет меня преследовать? Что тогда? Тогда…

Павел замер как вкопанный. Тогда и ее придется…

Это уже слишком. Ведь, должен быть выход. Я всегда нахожу решение. Она поймет, она умная. Я скажу ей, что ошибался, что мы чужие люди, а наша связь была минутной слабостью и такое случается со всеми. А если не поймет?!

Даже, если поймет, то смогу ли я быть в полной уверенности в собственной безопасности? Смогу ли я, в конце концов, спокойно спать? Ответ напрашивается один – не смогу. В любой момент Марина может узнать о смерти Соркина и сразу догадается, в чем дело! Начнет вспоминать наш разговор. Тут и ребенок разберется. Черт! Она ведь может меня шантажировать всю жизнь!

На его лбу выступил холодный пот. Все возвращается. Сначала я кого-то шантажирую, затем меня шантажируют. Это невыносимо. Сущий ад. Как я раньше об этом не подумал? Марина – самый главный свидетель и может когда угодно стать моим заклятым врагом. Я буду всю жизнь от нее зависеть…

– Да-да – именно всю жизнь.

Павел подскочил как ошпаренный. Голос доносился из гостиной. Павел одним прыжком влетел в комнату и обомлел: в кресле, закинув ногу на ногу, сидел тот самый доктор из общежития.

– Именно всю жизнь. А она вас обязательно выдаст. Это неизбежно. Вы плохо знаете женщин, молодой человек, если надеетесь на взаимопонимание. Они из мести могут сделать все, что угодно. Даже убить сковородой. Я давно пришел к выводу, что если бы на свете не было женщин, то количество преступлений было бы ничтожно мало. Ревность, зависть, коварство, войны. Это все от них. На редкость хитрые и вероломные создания. Но, что поделаешь – без них тоже скучно.

На протяжении всей этой тирады, Павел стоял не шевелясь. Как это? Ведь дверь была заперта? Я точно помню, что запер ее на ключ. Как он здесь очутился?

Доктор поднялся, распрямил плечи и подошел поближе:

– Ну-ну, Павел Антонович, расслабьтесь. Не пытайтесь думать о том, как я здесь оказался. Это лишнее. Лучше давайте присядем и спокойно обсудим все ваши проблемы.

Незнакомец взял Павла за локоть и увлек за собой к дивану.

– Так намного лучше. Я вижу, вы меня узнали. Это приятно. Вдвойне приятно, что вы меня до сих пор не спустили с лестницы. Я, признаться, думал, что этой участи мне не миновать. Пришлось рискнуть. Дела-то ваши, видимо, плохи. Да?

Павел, наконец, немного пришел в себя и неуверенно протянул: