Вячеслав Аничкин - Ужин с Доктором

Павел глубоко вздохнул. Он лежал на спине и смотрел в потолок. Видимо ничего не поделаешь. Если на тебя что-то вдруг сваливается, то сваливается все сразу. Радовало одно – это приятные хлопоты по выбору новой квартиры. Своей квартиры. Можно взять кооператив. Часть сейчас, часть потом. Определенно, оставаться здесь больше нельзя. Или, в конце концов, сойдешь с ума – раз и навсегда. Теперь Павел начинал припоминать события вчерашнего вечера более отчетливо. Бутылка! Неужели, та самая? На вид, обычная бутылка. Вон она, стоит сейчас под столом. Нет, этого не может быть! Черти пьют вино! Это бред! Никто не поверит! Нет, не в то, что вино, а в то, что черти!!!

Самое страшное – то, что я уже начинаю привыкать ко всей этой чертовщине. Боже мой! Я начинаю верить, что в моей комнате живут черти! Выходит я уже сошел с ума. Окончательно и бесповоротно. А что, если сейчас я выйду в сортир, а там черти курят «Беломор»!? От этой мысли Павлу стало плохо, и он попытался отбросить всякие размышления на потом. А впрочем, что тут такого, если черти еще и курят? В самом деле, почему бы и нет?

Он встал и прошел к буфету. Банка с тушенкой, по-прежнему должна быть на месте. Открыв дверцу буфета, Павел обомлел: банка была пуста, но самое смешное заключалось в том, что один чертенок провалился в нее и тщетно пытался выбраться оттуда. Он карабкался передними лапками верх по скользкой стенке банки и после каждой попытки вылезть, съезжал обратно на дно коварного сосуда. На его тупорылой мордочке выражалось крайнее отчаяние, но весь комизм ситуации заключался в том, что виной всему был неуемный аппетит чертенка – его желудок предательски был полон и тянул своего хозяина вниз.

Павел, к своему удивлению и ужасу, взял длинный карандаш, лежащий рядом на полке, и засунул внутрь банки. Чертенок сначала трусливо прижался к стеклу, а затем, видимо, решивший рискнуть, схватился обеими лапками за спасительную соломинку и быстро по ней вылез наружу. Очутившись на свободе, мохнатое создание прыгнуло на пол и убежало в сторону большого шкафа для одежды, находящегося в другом конце комнаты. Павел механически добрел до кровати, сел на нее и уставился невидящим взглядом на шкаф. Его уже ничего не удивляло. Он смирился с тем, что он очень болен!

Тем временем в шкафу началась какая-то возня. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и оттуда стали, один за другим, выпрыгивать черти. Но, самое поразительное произошло минутой позже. Видимо в знак благодарности за спасение одного из своих, или еще за что-нибудь, или просто так, но вслед за чертями из шкафа появилась бутылка «Пшеничной». Создавалось впечатление, что бутылка ожила, ибо она передвигалась по полу самостоятельно. Но приглядевшись поближе, Павел заметил, что чудесное передвижение водке обеспечивало трое чертей, самоотверженно несших бутылку на своих плечах и согнувшихся под непомерной тяжестью ноши. Вслед за бутылкой показались стаканы, причем их было намного меньше, чем чертей, видимо принимать участие в предстоящем застолье собирались лишь избранные. «Как и у людей – слуги и хозяева», – невольно подумал Павел и почувствовал, что теряет сознание. Тут ему в лицо брызнули, по всей видимости, водой, он очнулся и увидел как на полу «ползут» соленые огурцы и огромная тарелка с винегретом. Вилок, почему-то не предлагалось, но это заботило сейчас Павла меньше всего. Кульминацией в приготовлениях к предстоящему пиршеству стало появление вареной говяжьей кости, движущейся в направлении Павла и издающей запах вполне съедобного продукта. На полу после нее оставались жирные пятна и растекались, образуя маленькие лужицы, достаточные для того, чтобы любой из чертей мог поскользнуться и упасть. Сами черти разговаривали между собой посредством особенного писка, смысл которого Павлу, конечно же, был недоступен.

Наконец, движение по комнате прекратилось, и на полу перед Павлом оказался вполне нормальный набор для приятного времяпрепровождения в хорошей компании. Черти, а их было около ста – ста двадцати, стояли и, задрав мордочки, смотрели на Павла, видимо ожидая от него решительных действий в виде первого шага к знакомству. Павел, бегло осмотрев всех чертей, и, не выбрав из них никого, кто бы мог сойти за их начальника, выдохнув, представился: «Павел».

После этих слов черти несказанно обрадовались, забегали и запрыгали. После минуты безудержного веселья и радости, они более-менее успокоились и опять, как только что, уставились Павлу в лицо. Павел, смотря на них, и не зная, что ему дальше делать, молча взял бутылку, снял крышку и разлил по стаканам водку. Себе – полный стакан, чертям – по четверти. Чокаться не стали. Пьющие черти запрыгнули на края стаканов по – двое и принялись пить следующим образом: один держит за хвост другого, тот пьет, затем – наоборот. Повторили. Закусили.

После второго круга стало заметно, что черти быстро пьянеют и уже не способны держать друг друга за хвост. Произошло то, чего и следовало ожидать – один черт не удержал второго и тот упал прямо в стакан, начал барахтаться там, а другие черти, увидев это, стали хохотать, причем видимо никого не заботила судьба бедолаги. Наконец Павел двумя пальцами выловил чертенка из водки, положил его на пол, но тот настолько был пьян, что тут же на полу и заснул. Через некоторое время черти осмелели и начали запрыгивать Павлу на колени. Павел, будучи уже не в самом трезвом состоянии, позволил им такие вольности, и, в конце концов, один из самых смелых залез ему на голову и стал оттуда строить рожи всем, кто внизу, а те, смотря на него, безудержно хохотали и катались по полу. Веселье было в самом разгаре, когда в дверь постучали…

Черти мгновенно бросились врассыпную. Через пять секунд ни одного из них не было видно.

«Войдите», – проговорил заплетающимся языком Павел и уставился на дверь. Дверь открылась и в комнату заглянула Клара Ароновна, соседка Павла из комнаты № 16. Войдя, гостья посмотрела на беспорядок, царивший на полу, и первой ее репликой были такие слова:

– Паша, так это ты!? Как ты мог!? Как ты… как ты посмел войти в мою комнату, когда я отлучилась на минуту. Я же ждала гостей, я… Я все приготовила, а ты… Ты…

Тут женщина расплакалась, а Павел, уже слабо понимающий происходящее, криво усмехнулся и, заваливаясь на подушку, сквозь зевоту ответил:

– Это не я, Клара Ароновна, ей Богу! Это все черти! Будь они неладны!

После этих слов Павел отключился.

Клара Ароновна еще поплакала немного в дверях, затем собрала свою посуду и вышла. Надо будет пожаловаться коменданту общежития. Я этого так не оставлю!

Дедал сел на холодный пол и в отчаянии обхватил голову руками. В тесной комнате пахло сыростью и гнилью. Мухи не давали никакого покоя. Они десятками кружили под потолком, лезли в глаза, нос, больно кусали спину. От их жужжания можно было сойти с ума. Они были настоящим бедствием, наказанием. Днем и ночью они жадно впивались в тело, залезали под одежду, копошились в волосах. От постоянного чесания у всех на руках, ногах животе появились незаживающие язвы. Из-за нездорового воздуха и высокой температуры, они начинали гнить, издавая зловоние. Это было похоже на медленную смерть. Похороненные заживо…