Неизвестен Автор - Плющ на руинах

Наиболее непримиримыми врагами мутантов являются королевства севера. На востоке, между страной мутантов и океаном, простираются джунгли, населенные дикарями, которые никогда не покидают свои леса. На юго-востоке начинается полоса бесплодных земель, отделяющая земли мутантов от джунглей и постепенно переходящая в пустыню, за которой, по слухам, тоже живут какие-то люди. На юго-западе находится негритянское государство совершенно закрытое кастовое общество с абсолютной монархией и сильными позициями теократии, по уровню технологий уступающее мутантам и северянам. Обычных белых там обращают в рабов, но мутантов предпочитают не трогать, считая, что им покровительствуют духи зла. Наконец, на юге лесостепь постепенно переходит в сплошные степи, где обитают кочевые племена, состоящие из мутантов и обычных людей. Кочевники - совершенные варвары, к тому же враждующие друг с другом; однако южные земли "цивилизованных" мутантов порой страдают от их набегов. Что находится дальше к югу, Эрмара не знала.

Мутанты, вынужденные постоянно бороться с внешним врагом и собственными физическими недостатками, с большим уважением относятся к науке и прогрессу. Они вообще ведут себя более разумно и прагматично, чем жители королевств; ведь и человек, в конце концов - ничто иное, как обезьяна-мутант, вынужденная компенсировать физическое несовершенство с помощью мозга. Их технологический уровень, таким образом, выше, чем у северян, однако до высокоразвитой цивилизации им все же далеко. У них есть машины, приводимые в движение водяными колесами, но использовать пар они не умеют. Не известно им также книгопечатание. Возможно, скоро они изобретут - если уже не изобрели - порох; тогда неустойчивое военное равновесие между мутантами и их врагами нарушится не в пользу последних. По понятным причинам, мутанты весьма искусны в медицине. Помимо собственных достижений, они сохраняют некоторые обрывки знаний цивилизации Проклятого Века; так, они имеют представление о генетике и радиации, хотя и не понимают механизма этих вещей. Эрмара подтвердила мне, что в Диких Землях еще существуют опасные радиоактивные зоны, хотя их довольно мало. Как оказалось, некоторые мутанты способны чувствовать радиацию, как обычный человек чувствует тепло; благодаря им в основном и установлены границы опасных зон.

Узнав, что мутанты уважают науку, я подумал, что могу быть полезен им своими знаниями, и осторожно выяснил у Эрмары, как ее народ относится к хроноперебежчикам. Но ее ответ меня разочаровал: оказывается, мутанты любят перебежчиков не больше, чем северяне. Правда, причина здесь не религиозная, а более рациональная: соплеменники Эрмары считают - и, надо сказать, они правы - что во всем, что случилось с миром, в частности, и в их мутациях, виноваты мы. Стало быть, и в этой стране для меня не было места.

Мутанты в целом нерелигиозны, хотя стопроцентные атеисты составляют меньшинство. Более распространена другая концепция: "есть бог или нет - мы не знаем, и нет нам до этого дела; во всяком случае, помощи от него не дождешься." Все это не мешает существованию множества суеверий и легенд о разных фантастических существах, лесных и водяных духах. Имеются и несколько религий, в основном возникших на базе конфессий, существовавших еще в мое время. Религиозная нетерпимость, однако, отсутствует. Церкви существуют на общественных началах и не имеют никаких привилегий; ни одна из них не считается главной.

Поскольку общество мутантов децентрализовано, у них нет постоянных силовых структур. Военные операции осуществляются сборными отрядами кванов, которые формируются по соглашению между кваитами. У каждого квана имеется своя милиция, следящая за порядком в своей общине; судьей является кваит или назначенное им лицо. Поскольку чего-либо типа федеральной полиции не существует, бегство в другой кван с высокой вероятностью спасает преступника от ответственности; поэтому искушению нарушить закон противостоят очень суровые наказания. Узнав об этом, я задал Эрмаре давно мучивший меня вопрос, как же она решилась не только помочь моему бегству, но и дезертировать из отряда; на это она беспечно ответила, что была в отряде единственной представительницей отдаленного квана, и вряд ли кто-нибудь сможет сообщить о ее преступлении ее землякам.

Однако это, конечно, не могло объяснить поступка Эрмары. Неужели любовь с первого взгляда, заставившая забыть о долге? При всем моем отвращении к подобной романтической пошлятине приходилось рассматривать и эту версию. Но Эрмара отнюдь не походила на взбалмошную истеричку, теряющую голову от мгновенно вспыхнувшей страсти. Да и поведение ее не походило на поведение влюбленной, она не делала никаких шагов к сближению. Ждала инициативы с моей стороны? Но я знал с ее слов, что в обществе мутантов установлена полная эмансипация. К тому же, если мутанты не кажутся нормальным людям симпатичными, то и люди вряд ли нравятся мутантам - у каждой расы свои идеалы... Что же тогда? Жест великодушия? Она поняла, что я заметно отличаюсь от обычного солдата с севера, и решила спасти меня от жалкой участи? Или же за всем этим крылась какая-то ловушка? Но Эрмаре и ее квану часть добычи полагалась на законном основании, ей незачем было похищать меня. Постепенно я даже стал стыдиться своих подозрений: ведь Эрмара полностью доверяла мне, хотя знала, как северяне относятся к мутантам, и не могла не понимать, что я мог бы, к примеру, напасть на нее, когда она спит.

Наш путь занял четыре дня. К утру пятого, петляя между лысыми холмами, мы вышли к чахлой рощице достаточно унылого вида. Продравшись сквозь колючий кустарник и сухие ветки, мы оказались перед приземистым каменным строением, сооруженным неведомо кем и когда. Дом врос в землю почти по окна, закрытые тяжелыми ставнями. На прогнившей бревенчатой крыше виднелись заплаты из досок.

- Недурное местечко, а? - воскликнула Эрмара. - Несколько лет назад мне показал его один искатель приключений, натолкнувшийся на него во время своих скитаний по восточным районам. Он все собирался отправиться в джунгли, и мне не удалось его отговорить. Из джунглей он, конечно, не вернулся, а дом достался мне. Наверное, ему лет триста, а то и больше. Может быть, он стоит здесь с самого Проклятого Века.

- Ну это вряд ли, - заметил я. - Тогда не строили таких угрюмых крепостей. Вот столетием позже - вполне возможно.

- Откуда ты знаешь? - удивилась Эрмара.

- Ну... - смутился я, - приходилось видеть на севере...

- А я слышала, что северяне уничтожили все, что сохранилось от Проклятого Века, - сказала Эрмара и странно на меня посмотрела. - Впрочем, тебе, конечно, виднее.

Она сняла с двери огромный засов, и мы вступили в затхлый полумрак. Эрмара уверенно пошла вперед, я двинулся за ней на ощупь. Заскрипели открываемые ставни, и в помещение хлынул дневной свет, продемонстрировав мне комнату с тяжеловесным столом посередине и несколькими грубо сколоченными табуретами вокруг.