Андрей Шевченко - Герои должны умирать

Капитан Хешиир посочувствовал капитану "Созвездия Натта" – стоящий рядом с ним особист выглядел не слишком дружелюбно. И руку, словно невзначай, положил на кобуру.

– Вообще-то на своём корабле хозяин я, – не удержался и буркнул Хешиир.

Голос был услышан. Особист повернулся к его изображению.

– В полёте – да. На планете вы обязаны подчиняться мне. Поэтому слушать мой приказ: открывать входные шлюзы только после того, как солдаты с "Созвездия Натта" займут позиции. Перед этим по громкой связи предупредить бунтовщиков, что в случае оказания сопротивления они будут уничтожены. Что касается лично вас четверых, поясняю: невыполнение моего приказа будет караться по законам военного положения. Совещание закончено.

Капитан Хешиир хотел было возразить, что на Одде никакого военного положения нет, но "Созвездие Натта" разорвало связь.

– Гадский дух! – выругался Хешиир. – Шишка на ровном месте!

– Не дёргайся, – устало сказал ему капитан "Юноны". – Пристрелит, и глазом не моргнёт.

Хешиир и не сомневался, что особист пустит ему пулю в лоб, если найдёт хоть малейший повод, потому в точности выполнил указания майора: оповестил бесчинствующих беженцев по громкой связи о принятых мерах безопасности, после чего открыл входные шлюзы. Людской поток хлынул из корабля на взлётное поле – беженцы, не вняв словам Хешиира, вырвались из корабельного заточения с явными намерениями крушить всё и вся. Но место посадки окружала цепь солдат. Довольно жидкая – беженцев было в пять раз больше, но… каждый из солдат и офицеров был вооружён и целился в толпу. Беженцы выкрикивали ругательства, в солдат даже полетели какие-то небольшие предметы, явно украденные из кораблей, но дальше дело не пошло.

И только когда стало ясно, что бунтовщики не пойдут в самоубийственную атаку на оцепление, капитан Хешиир, наконец, почувствовал ужасную усталость. Наконец закончились мучения и можно покинуть опостылевшую рубку управления. Живы ли те члены экипажа, которые не успели укрыться от гнева бунтовщиков в режимных помещениях? Что представлял собой разгромленный корабль и сколько понадобится денег на восстановление, Хешиир даже боялся предположить. Но все заботы потом. Задание выполнено, сейчас нужно отдохнуть.

Он откинулся в навигационном кресле, уронил голову на плечо и уснул.

Капитан Хиту, единственный выживший в баянитской бойне офицер штурмотряда "Золотой лист", всю дорогу от Баянита до Одды угрюмо молчал и старался ни с кем не вступать в разговоры. С офицерами, уцелевшими в баянитской мясорубке, Хиту так и не сошёлся. Единственный человек – старший сержант Найкель, с которым он мог более менее свободно разговаривать и которому почти доверял, находился в медблоке на курсе лечения. Остальные капитану не внушали доверия: или были чрезмерно болтливы, или, напротив, старались что-то вызнать, задавая неприкрыто наводящие вопросы. Последних, по здравому размышлению, Хиту отнёс к свежезавербованной агентуре майора безопасника, имени которого не знал, а остальные ему не внушали доверия излишней говорливостью.

Хиту служил в Легионе уже восемь лет, и знал не понаслышке, что представляют собой офицеры службы внутренней безопасности. Собственно, на Баяните он оказался именно благодаря короткому знакомству с представителем этой службы. И доверять майору-безопаснику, начавшему командовать на корабле, он не имел никаких оснований. Но капитан "Созвездия Натта" удостоверил, что приказ из штаба действительно получен и майор службы внутренней безопасности Ксиад на самом деле получил всю полноту власти.

Когда Филипп с неизвестным диагнозом оказался заключённым в гермобокс санчасти, капитан Хиту с дрожью некоторое время рассматривал свои руки и лицо, страшась обнаружить признаки неизвестной болезни. К счастью, ни сыпь, ни гнойники не проявились. Хиту решил, что Филипп подцепил заразу, находясь непосредственно в баянитских джунглях, над которыми капитан благополучно пролетел на флаере, и сходил к корабельному доктору, поделиться этой мыслью, а, заодно, узнать, как себя чувствует Найкель. Но к вящему удивлению капитана Хиту, врача на месте он не застал, а медицинский кабинет оказался заперт. Пожав плечами, Хиту удалился, решив заглянуть в другой раз.

Однако ни поговорить с доктором, ни узнать о здоровье Найкеля ему не удалось вплоть до самой посадки на Одду. Когда "Созвездие Натта" заглушило двигатели, по всему кораблю раздался голос майор Ксиада, приказывавший разобрать личное оружие и построить цепь вокруг прилетевших кораблей. Капитан Хиту в очередной раз вспомнил про Найкеля, пожал плечами и решил пока оставить его в медицинском гермобоксе: если Филипп не долечился, то толку от него не будет.

– Пусть отдохнёт, – буркнул под нос Хиту, передёргивая затвор "Коха", взятого им из груды вывезенного с Баянита оружия.

Хиту вместе с прочими офицерами и рядовыми вышел на взлётное поле и встал в общий строй. Оцепление получилось жиденьким, но зато вооружённым до зубов. Хиту искренне надеялся, что взбунтовавшиеся люди не рискнут броситься на солдат – стрелять в гражданских ему не хотелось. Ему сейчас вообще ничего не хотелось. Он чувствовал себя до предела вымотанным непрерывными боями на Баяните и утомительным перелётом. Постоянный шум и гомон в тесных помещениях корабля всю дорогу не давали Хиту толком выспаться, поэтому сейчас он испытывал только одно желание: улечься и уснуть крепким сном.

Конечно, бетонное покрытие космодрома плохая замена мягкой синтетической перине, но… Капитан Хиту поглядел на выбегающую из кораблей толпу гражданских, аккуратно положил автомат на бетон, улёгся рядом и мгновенно заснул крепким сном. Стоящие в оцеплении офицеры и солдаты, видимо, решили последовать примеру Хиту: они один за другим укладывались на серый бетон космодрома.

Майор-безопасник Ксиад недоумённо уставился на изображение оцепления. Люди, все до одного, вдруг полегли, будто подкошенные неизвестной болезнью. Он протянул руку к переключателю внешнего громкоговорителя, чтобы трёхэтажным матом поднять солдат, но… Майор Ксиад вдруг понял, что на самом деле ему глубоко безразлично, стреляют ли солдаты в гражданских, или дрыхнут посреди космодрома во время выполнения боевого задания. Он устало закрыл глаза и даже не заметил, как погрузился в крепчайший сон.

Шахтёры, ринувшиеся на свободу сразу из четырёх транспортов, поведением солдат были озадачены не меньше майора Ксиада. Люди перестали кричать и безумствовать, растерянно разглядывая лежащих вповалку солдат и офицеров, бросивших оружие и нахально спящих. Послышался чей-то голос, мол, они сами нанюхались сонного газа, которым хотели усмирять шахтёров. Обсуждение этого, самого правдоподобного предположения, было отложено на неопределённое время, потому что нестройные ряды беженцев начали рассыпаться – люди падали, как кегли в кегельбане, сбитые умело брошенным шаром.