Лев Могилев - Профессор Джон Кэви

Мэри несколько секунд колебалась, стоя у подножья колонны, но вот она пошла по залу. Мы углубились в длинный сводчатый коридор. Зеленые светящиеся плафоны цепочкой уходили вдаль. Я чувствовал-в этом матовом свете, в тишине и неподвижности окружающего скрыт огромный, неведомый, зловещий мир машин. Он живет своей непонятной жизнью, он ожидает нас.

Мэри остановилась под одним из плафонов. Как слепая, ощупывала она обшивку стены, стараясь найти замаскированную кнопку. Несколько раз она прекращала поиски, виновато оглядываясь на меня. Мне вновь стало не по себе. Я смотрел на ее быстрые, тонкие пальцы, скользящие по обшивке... Они, эти пальцы, незримой нитью последовательных событий связаны с моим освобождением. Как удивительно связываются события... Может быть, это мертвая связь неумолимой последовательности? Да, все природные явления - последовательность. Но раз они последовательность, они несовместимы во времени. Человек же видит их все одновременно, и поэтому связь между ними приобретает не мертвое, физическое, а чисто человеческое значение.

Мэри наконец нащупала невидимую кнопку, и обшивка поползла в сторону, открывая узкий боковой вход. Мы пробирались по маленькому коридорчику, за стенами которого слышалось легко гудение - голос подземного мира.

Пройдя небольшое расстояние, мы оказались в кубическом помещении, одна из сторон которого представляла матовый светящийся экран, на котором причудливо извивались ослепительные изумрудные линии. Я сделал шаг вперед, но Мэри удержала меня за руку.

- Нельзя, - прошептала она. И в тот же момент тонкие, как иглы, лучики пересекли комнату в различных направлениях. Я почувствовал легкий запах озона. Мы поспешно отступили.

Трудно вспомнить все бесчисленные переходы, повороты, подъемы и спуски, которые мы проделали. Один я, несомненно, заблудился бы...

Помню, что в одном из мест мы остановились у огромного круглого окна, в которое было вправлено толстое органическое стекло. Сквозь окно я увидел просторное помещение, полное необычайных механизмов. Прямо перед окном на длинных членистых лапах покачивалось механическое чудовище. Его полированное цилиндрическое тело поблескивало в зеленоватом свете плафонов, а огромная шарообразная голова тихо поворачивалась то вправо, то влево. Я невольно вздрогнул и оглянулся на Мэри. Она стояла, словно окаменелая.

- Мэри.

Она не отвечала.

- Мэри!

Я схватил ее за руку и быстро повел от окна. Она послушно следовала за мной. Я не на шутку испугался, но, к счастью, Мэри снова вошла в норму.

И вот мы в огромном мрачном зале. Прямо перед нами - невероятный уродливый идол с огромными распростертыми крыльями и сатанинской улыбкой. Среди призрачного сияния, непередаваемой тишины он казался особенно зловещим и величественным. Каким маленьким и жалким я выглядел перед ним, но в то же время упрямое чувство заставило меня поднять голову и смело шагнуть в зал.

На противоположной стене сверкал тысячами сигналов гигантский черный полированный щит. Он жил своей сложной жизнью. Как причудливая мозаика, вспыхивали и гасли на нем разноцветные огни, извивались яркие линии, слышалось ровное глубокое гудение.

Мы стояли перед ним. Мэри. словно зачарованная, смотрела на эту причудливую игру.

- Здесь мы все, - тихо произнесла она наконец, и ее тонкая прозрачная рука указала на щит. - А вы?

- Меня здесь нет.

- Нет? Почему? - взгляд Мэри выражал удивление и страх.

- Потому что я - человек.

- Человек... - тихо повторила за мной Мэри и задумалась.

- Дальше, пойдемте дальше, - сказал я, тронув ее за руку.

Мы подошли к небольшой двери в противоположном конце зала. За нею начинался невысокий, но бесконечно длинный коридор. Его белый мраморный пол, освещенный зеленоватым светом, как лунная дорога, уходил вдаль. Было необычно тихо. Мы шли по коридору: я и Мэри. Она молчала. Казалось, какие-то мысли угнетали ее. Наконец она остановилась.

- Это последний путь, Сэм.

- Последний?

- Дальше ничего нет... Все кончается...

- Не пойму вас, Мэри!

- Я тоже не понимаю вас. Куда идете вы?

- К людям.

Мэри молчала. Она всматривалась в далекую перспективу коридора. Я поторопил ее. Мы шли еще минут пятнадцать. И вот Мэри остановилась вновь.

- Дальше нельзя, - прошептала она, указав под ноги: тонкая черная линия пересекла белый пол, - остановитесь? Никто не может идти дальше.

- Я пойду!

- Как! Вы сможете?

- Я - человек, Мэри.

И вновь увидел я изумление и страх в ее глазах.

- А что там, в конце коридора?

- Тупик. Нужно найти на стене кнопку. Нажать... В потолке откроется люк, спустится лесенка, которая выведет вас отсюда. Но вам не дойти, Сэм...

Я смотрел на Мэри, и вдруг чувство острого сожаления охватило меня. Неужели я должен оставить ее? Навсегда... Это было странное чувство, но поверьте, Кэт, я видел в ней человека, с которым работал, дружил, который помог мне в трудную минуту.

- Мэри, пойдемте вместе!

- Нет! Нет! Нельзя!

Она испуганно отстранилась, и в тот же момент под потолком вспыхнули красные сигналы тревоги, раздалось предостерегающее гуденье.

- Уходите! - крикнула мне Мэри. - Скорее же!

Она держалась за стену, едва сохраняя равновесие. Она, казалось, теряла сознание.

Медлить было нельзя. Я побежал. Несколько раз я оглядывался назад и видел странно неподвижную, прислонившуюся к стене маленькую фигурку моей удивительной спутницы.

Вот и конец коридора. Все, как сказала Мэри. Я нажал кнопку. В потолке открылся люк, спустилась металлическая лесенка. Я добрался до люка и протиснулся в него. Темнота. Сырость. Лесенка вела куда-то вверх. Поднявшись по ней еще метров десять, я нащупал в стене довольно большое отверстие. Осторожно, боясь сорваться вниз, я пролиснулся через него и очу' тился в срубе высохшего колодца, глубиной метров во" семь. Обессиленный, выбрался я по скользким стенам наверх. Ночь. Лес. Куда идти? Решил идти в том же направлении, в котором вел меня подземный коридор, и не ошибся...

Нет нужды говорить о том, как удалось мне добраться до железнодорожной станции и покинуть эти злополучные места.

Кэт! Простите меня за утомительное письмо. Я не мог не рассказать вам обо всем. А когда я получу весть от вас - не знаю!

Сэм.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Солнце широкой полосой легло на зеленое сукно письменного стола. Сэмуэль Найт отодвинул записи и задумался. Десять лет... Десять долгих лет прошло со времени тех удивительных событий его жизни.

Обстоятельства складывались хорошо. Миновал срок, и он вновь вернулся к любимой работе. Получил признание как ученый. Счастье и удовлетворение доставляли ему научные изыскания. Труд тяжелый, но прекрасный своей направленностью. И, наконец, четкое, одетое красивыми, стройными формулами решение. Сэм был строг и объективен в науке. Но, оставаясь наедине с самим собой, он подолгу задумывался. И мысли стремились далеко от привычных понятий, лишались строгости, становились прихотливыми. И вот появились записи...