Зенна Хендерсон - Вершина

— Медведь, — сказала мне жена, стоя на веранде.

— Ты не права, — возразил я. — Это все проклятая дранка. Если бы она не подломилась… Я, между прочим, мог разбиться, а ты даже не посочувствовала! Удивительно, как это я не сломал руку. Кстати, я не пойму, почему этого не случилось…

— Потому что я этой ночью внесла в твой организм некоторые усовершенствования.

— Что?!

— Дорогой, я повторяю: я внесла в твой организм некоторые усовершенствования. Конечно, ты был очень славным и обаятельным. Просто душка! Но строение твоего тела — это твое самое слабое место. И теперь, когда я хорошо изучила строение человеческого организма, я… просто перестроила тебя!

— Вот как?! Слушай, кто тебе, черт побери, позволил это делать?

В то время меня раздражала ее назойливость. Это качество было ее слабостью. Но, справедливости ради, отмечу, что те усовершенствования, которые она внесла, пошли мне на пользу.

Крепкие кости из какого-то металлического сплава были куда лучше тех, которыми меня наделила природа. Да и иммунитет ко всем болезням — неплохая штука! Моя нервная система теперь работала как часы, а мускулы просто рвались из-под кожи. Я стал новым человеком.

Конечно, любая женщина хочет сделать из мужа, какой бы недоносок ей не попался, идеальный экземпляр. Мне же посчастливилось встретить такую женщину, которая не только хотела, но и могла исправить своего благоверного, причем делая это изнутри, а не досаждая упреками извне.

Это был, наверное, самый идеальный брак, который только можно было себе представить. Мне не на что было пожаловаться ни сейчас, ни раньше. Она создавала меня заново для того, чтобы я прожил несколько столетий. А я, в свою очередь, хотел все время прожить с ней одной.

Но в этой жизни никогда не бывает так, чтобы все было хорошо.

С нами произошло то, что случается с большинством семей. Через три года совместной жизни она забеременела. Обычное дело, скажете вы, чему же тут удивляться? Верно. Только, если бы это произошло с обычной женщиной.

Ночью мы лежали в постели и, как я понял немного позднее, это была каша последняя ночь.

— Дорогой, — вдруг тихо произнесла она и нежно меня поцеловала, я должна тебе что-то сказать…

— Ну? — сонно пробурчал я.

— Я всегда об этом мечтала и надеялась, что это произойдет, но до последнего момента не была абсолютно уверена…

— А? Что?

— Дорогой, мы скоро станем родителями.

— Что? — встрепенулся я. Сон с меня как рукой сняло! — И у нас будет ребенок?! Превосходно, дорогая! Как ты считаешь, он будет на меня похож? Я, кстати, давненько задумывался над этой проблемой. Если у нас будут дети, то чьи гены они унаследуют?

— Это не твоя забота, милый, — чуть слышно прошептала она.

Мне показалось, что в ее голосе звучали грустные нотки. По крайней мере, мне так вспоминается сейчас.

— Это удел женщин. Позволь все решать мне.

Я поцеловал ее. Никогда еще она не была такой нежной и любящей, как в эту ночь. Потом я заснул и мне снилось, что я — один из сиамских близнецов, который сражается со своим братом не на жизнь, а на смерть за право обладать своей женой.

Утром я проснулся от ужасного, холодящего душу чувства одиночества, словно одна из моих половин действительно умерла.

Я пошарил рядом с собой и заорал во весь голос!

Такое любимое, такое дорогое мне тело, лежавшее рядом со мной, было холодным и окоченевшим!

— Не бойся! Все в порядке. Все нормально, — раздался в моем сознании голос. Что-то в его звуках насторожило меня. Он был и очень знакомым, и чужим одновременно. Нет, не все было в порядке! Я поднял голову и принялся изучать воздух над постелью. Прямо надо мной висели две ослепительно яркие точки!

— Кто?! Что?!

— Отец, — раздался тог же голос, что и говорил минуту назад. — Мы — твои дети!

Я ожидал чего угодно, но не этого. Такими своих детей я представить не мог никогда.

— Нет! О, нет! Любимая, где ты?!

— Здесь. Мы — это она. Ты и она стали нами… Она разделилась и нас стало двое. Мы — твои и ее дети!

— Чепуха! Довольно пудрить мне мозги! Расскажите толком, что же все-таки произошло!

Это было какое-то наваждение. Уж если это была чепуха, то чепуха самого неприятного свойства и верить в нее мне никак не хотелось!

Придя немного в себя и успокоившись, я попытался разобраться во всей этой чуши, но у меня опять ничего не получилось. В душе я начал понимать, что все, что я услышал от голоса — чистейшая правда. Просто это был их способ размножения. Моя жена разделилась и в результате образовались эти точечные младенцы, мои дети.

Я никак не мог очухаться. Никогда я не чувствовал себя так одиноко! Мне совсем не нужны были эти два сверкающих детеныша, мне нужна была лишь моя жена!

— А разве не может один из вас…

— Ты что, отец, — в голосе зазвучал страх. — Это же будет кровосмешением! Нет! Мы должны улететь. Ты же помнишь, зачем наша мать прилетала сюда — чтобы обновиться и возродить нашу расу качественно новой жизненной силой…

— Да, я все прекрасно помню, — печально произнес я. Конечно, приятно знать, что твои гены способны возродить целую расу, но все равно, это было слишком слабым утешением.

— Вы собираетесь улететь в космос и оставить меня в полном одиночестве?

— Да, отец.

— Подождите еще минутку! Вы говорите, что я — ваш отец. В таком случае, я приказываю вам…

— Ну, пожалуйста, пойми, отец.

— Но вы хоть иногда будете ко мне прилетать?

— Конечно! Если мы своим примером докажем преимущества межпланетного обмена, то совсем скоро мы вернемся сюда и с нами прилетят другие. Мы надеемся, что это произойдет очень-очень скоро. Может, мы найдем способ полностью переделать твою форму существования в нашу, и тогда мы заберем тебя к себе.

— Но постойте!..

Мои последние слова канули в пустоту. Издалека, из самых отдаленных: глубин сознания, до меня донеслись их прощальные слова:

— До свидания, отец… — Мне показалось, что они немного сожалели о том, что им приходится улетать, но желание поскорее покинуть Землю, тоска по Родине, которую они никогда не видели, уже всецело овладели ими. — Береги себя, отец…

Я еще никогда не чувствовал себя таким покинутым. Вокруг — никого. Полное одиночество. Что же мне теперь делать?

Мне оставалось одно — надраться до чертиков. Что я и сделал. Немного полегчало. На следующую ночь я, обливаясь пьяными слезами, закопал последнее тело моей жены возле гаража, рядом с остальными. Это, конечно, было опрометчивым поступком с моей стороны. Я был обязан позвать докторов и агентов из похоронного бюро, чтобы они удостоверились, что жизнь покинула это тело без постороннего вмешательства, и затем дать им возможность похоронить усопшую по всем земным правилам. Но, с одной стороны, я был пьян. А с другой — как-то привык за последнее время сам производить все ритуальные церемонии.