Мюррей Лейнстер - Мертвый город

— Я полагаю, что мой металлоискатель испорчен, — раздраженно заявил Берроуз. — У первобытных народов просто не может быть столько металлических вещей! Их здесь слишком много!

В глазах Маршалла горел странный огонь.

— Раньше техническое развитие нации измерялось количеством серной кислоты, используемой в промышленности, — неожиданно начал он. — В наши дни считается, что применение легких металлов — более точная характеристика. Но единственным металлом, который сохранится в земле через восемь тысяч лет — не говоря уже о двадцати тысячах, по оценке Эпсли, — будет нержавеющая сталь. Обитатели этого города знали, как она выплавляется. Если брать во внимание такой тест, то культура местных жителей была ничуть не ниже современной. Так что же ее уничтожило? И как это могло произойти?

Берроуз был сбит с толку, а потому полон негодования. Эпсли очень сильно побледнел.

— Это была не человеческая цивилизация, — решительно проговорил он. — Я уверен. Маршалл, мне страшно!

— Мы можем еще раз изменить планы, — задумчиво проговорил Маршалл. — Быстро возьмем то, что сможем найти — на поиски не уйдет много времени, — и покинем долину. Мы не в силах провести необходимые исследования самостоятельно — тут нет никаких сомнений. Нужно лишь собрать свидетельства, которые убедят серьезных людей в том, что требуется большая экспедиция.

— Я не настолько напуган, — заверил его Эпсли. — Но чем раньше мы отсюда сбежим, тем лучше.

— Начнем от озера, — решил Маршалл. — Там наверняка располагался центр города. Обойдем озеро по берегу и выясним, каковы были границы поселения. Если оно так велико, как нам представляется по количеству металла под землей, — очевидно, что его больше там, где выше была плотность населения, — то у нас даже нет шанса сделать его карту. Но все же мы сумеем выяснить, каких размеров был этот город.

Пока у них имелась лишь одна находка, однако они знали о существовании других диковин и вновь молча взялись за работу. Берег был заболоченным, деревья здесь не росли. Им даже не потребовались услуги пеонов с мачете, чтобы обойти озеро. Однако на берегу следов металла обнаружить не удалось. На расстоянии в сто ярдов от берега детекторы молчали. Постепенно стали появляться отдельные участки — а потом масса обнаруженного металла увеличилась скачком. Такие результаты можно получить, если побывать через несколько сотен лет в современном, разрушенном бомбардировкой городе, который впоследствии поглотили джунгли.

— Когда вы размышляли об озере, — сказал Маршалл вечером, — мол, интересно, что покоится у него на дне? — вам не приходило в голову, что мы получили бы схожие показания детекторов, если бы имели дело с крупным городом, уничтоженным одной огромной бомбой. Скажем, в пятьдесят или шестьдесят килотонн тротила. Это объясняет появление озера и отсутствие металла вокруг него. Оно возникло на месте воронки. Но какой же огромной должна была быть эта бомба!

Неожиданно воздух запульсировал. Колебания становились все интенсивнее, из лагеря донеслись крики пеонов.

— Senores! Senores! Un aeroplano! Monstroso! [2] Сеньоры! Сеньоры! Самолет! Огромный! (исп.) (Прим. ред.)

Когда трое археологов выскочили из палатки под лучи заходящего солнца, пульсации стали стихать. Однако пеоны не замолкали.

Они продолжали шуметь. Конечно, они много раз видели самолеты. На земле почти не осталось мест, где летающий объект все еще вызывал удивление. Нет, пеоны не испытывали страха. Они с восторгом описывали огромный сияющий предмет, паривший в воздухе над центром озера. Это был un aeroplano, вот только без крыльев. Должно быть, он летел очень быстро.

Эпсли побледнел, как полотно. Однако он стиснул зубы и постарался спокойно выяснить подробности. Никому из них троих не удалось разглядеть странное явление, но пеоны дружно утверждали, что прекрасно видели светящийся предмет, — и их описания совпадали.

Дальнейшее обсуждение ни к чему не привело.

На следующее утро начались раскопки на холме, находившемся в полумиле от озера. Приборы показали, что там содержится очень много металла. Раскопки были сосредоточены на самом верху холма. Археологам пришлось прорубаться сквозь пять футов густого кустарника и три фута земли. Затем они наткнулись на камень. Увеличив площадь раскопок, они обнаружили дверной проем, за тысячелетия заросший переплетенными корнями. Он насчитывал четыре фута в высоту. Когда они продвинулись еще на шесть футов, перед ними открылось пустое пространство — удушливый воздух был пропитан запахом разложения.

Задыхающийся Маршалл вернулся на поверхность за порохом. Конечно, после него останется запах серы, но это поможет избавиться от многовекового зловония. Через час они смогли зайти внутрь. Двое пеонов принесли из лагеря шестидесятифунтовый портативный генератор и мощные фонари. Когда под землей вспыхнул свет, во все стороны начали расползаться какие-то существа. Однако люди продолжали идти вперед.

Вскоре они оказались в огромной комнате, почти не пострадавшей от времени. Стены покрывали панели из блестящей нержавеющей стали. Повсюду валялись груды зеленоватого вещества с темно-серыми вкраплениями. В потолке виднелась дыра — а за ней пустое пространство. Под дырой была еще одна груда ржавых обломков и кусков металла. И ничего, даже отдаленно похожего на лестницу. Дальше исследователи увидели проход, ведущий в соседние комнаты. В некоторых из них они тоже заметили отверстия, через которые внутрь теоретически должен был поступать воздух. Однако все они были забиты ползучими корнями, безуспешно пытавшимися выбраться наружу. В одном месте потолок обвалился, обнажив сверкающий металл.

— Мой Бог! — воскликнул Маршалл. — Стальной каркас! Двадцать тысяч лет назад! Но какой бетон столько продержится?

Он пошел дальше один и вскоре исчез из виду. Его спутники огляделись по сторонам и услышали возбужденный ропот. Пеоны собрались перед стеной с блестящей стальной панелью, на которой был изображен человек во всех анатомических подробностях. Он бился в агонии, вокруг его тела Эпсли и Берроуз видели узоры, почти такие же, как на «автомобиле» накануне вечером. Однако они не были изящными или стилизованными подо что-то. Рисунок прямо и непосредственно передавал сильный эмоциональный заряд, так музыка без слов может пробуждать определенные чувства. Картина вызывала у человека стыд и отвращение.

— Какое субъективное искусство, — тихо сказал Эпсли. — Они напрямую формировали эмоциональное воздействие. Боже мой!

Берроуз с любопытством заметил:

— Обрати внимание на череп, Эпсли! Он, несомненно, принадлежит индейцу! Кстати, по форме он напоминает черепа, найденные во время раскопок на Алеутских островах. Какая прекрасная работа! Взгляни, сандалии похожи на остатки обуви, которые мы нашли там, где Маршалл обнаружил свой первый нож! Перед нами портрет человека, принадлежавшего к культуре, которая предшествовала майя! — Потом с некоторым удивлением Берроуз спросил: — Но чего он боится?