Евгений Щукин - Тропинкой человека

Я полюбовался. Честно говоря, ничего особенного не увидел.

— Все, идите работать, — махнул рукой Сергей Викторович. — Мне тоже кое-чем заняться не мешает.

Внимательно глянув на окружавший персонал, он выразительно прокашлялся. Сотрудники встрепенулись. Шушукаясь на ходу, отправились заниматься своими делами.

— Ну что, пошли, жертва науки? — радостно осклабившись, Димка хлопнул меня по плечу.

— Пошли, — невозмутимо кивнул я. — А за что тебя из аспирантуры выперли?

— А, ты про это? — лаборант погрустнел. — Так, грехи молодости. Неважно.

— Да колись уже! — я ткнул его в бок. — Всё равно все уже знают.

— Ладно, — решился Димка. — В общем был у меня экзамен. Досрочный. Первого апреля. Сам знаешь, день шуток и смеха…. Комиссия солидная собралась. Я встал за трибуну, вежливо покашлял и говорю: «Вы знаете, коллеги, у меня вчера так голова болела, так голова болела». Ну, типа анекдот.

Я остановился. Согнулся, безудержно хохоча. Димка растерянно топтался рядом. Наконец я выпрямился. Утирая слезы, поинтересовался:

— А дальше что?

— Да ничего! — огрызнулся Димка. — Отправили на пересдачу. Через год. Тоже пошутить решили, наверное.

— Так ты и вправду не знал ничего?

— Все я знал. Думаешь, преподы меня потом слушали? Ну, я обиделся — и наговорил… гадостей. Про то, что сегодня первое апреля и если у кого-то с юмором нелады…. Хорошо высказался, в общем. Меня и фьють, — Дима выразительно махнул рукой. — попросили.

— Из аспирантуры? Ничего себе…

— Все к лучшему. Зато теперь у Сергея Викторовича соискателем работаю. Тоже вариант. Правда, были проблемы с исследованием: то все уже открыто, то ничего доказать не получается. А тут ты подвернулся, ходячее белое пятно. Исследуй — не хочу. Куча новых фактов: мне — на кандидатскую, Дроботецкому — на докторскую. Ничего, что я так откровенно?

— Да ладно… чего уж там… — неуклюже ворочая языком, промямлил я, внезапно ощутив себя тем, кем я теперь и являюсь: лабораторной крысой. Никто ж не заставлял, самое интересное.

— Ну, пошли, что ли?

Начинающий исследователь смотрел на меня так целеустремленно, что у меня не хватило духа послать его подальше и дать деру.

Я покорился:

— Пошли.

Дима ввел меня в небольшой медицинский кабинет. Открыв застекленный шкаф, извлек оттуда подставку с пробирками, пипетку и одноразовое лезвие в пока еще запечатанной упаковке.

Вооружившись этими предметами, лаборант затребовал мою кисть. Взявшись за безымянный палец, отработанным движением проткнул кожу. Пипеткой собрал выступившую капельку крови… и растерянно уставился на абсолютно целый палец: ранка исчезла.

Дима поскреб в затылке. Решительно сжал губы и снова потянулся к пальцу лезвием. Секундой позже я сообразил, почему у него такой странный взгляд, но было поздно: располосованный во всю длину палец заливал кровью поверхность стола.

Напрочь игнорируя мои вопли, экзекутор схватил трубочку и успел-таки взять требуемое количество крови, прежде чем рана затянулась.

— Есть! — удовлетворенно заявил он, сливая кровь в пробирку. — Не ожидал такого, честное слово. Я, правда, много чего думал насчет тебя. Кстати, все хочу один опыт провести. Жди здесь!

Повелительно бросив последние слова, он вскочил со стула и выбежал из комнаты. Надо полагать, за медицинским реквизитом. Ну, мое дело маленькое: сказано ждать — будем ждать.

Дима вернулся минут через пять. Протягивая мне растопыренную пятерню, властно потребовал:

— Дай руку!

Пожав плечами, я подчинился. Лаборант сдавил кисть в крепком рукопожатии. Ладонь пронзили тысячи раскаленных игл, дошли до сердца.

Заорав, я отдернул покрывшуюся волдырями руку; зажав ее между колен, повалился на пол.

Надо мной стоял Димка и повторял:

— Я не хотел. Я не хотел.

— Что ты со мной сделал? — простонала с пола жертва науки.

— Кешка, держись, я щас! — выкрикнул побледневший исследователь и выскочил из кабинета.

Что он еще придумал? Гадюку притащит? В далекой стране я видал такие опыты! Нашли суслика для вивисекции!

Но деваться было некуда. Ждал. Было больно, очень больно. Несчастная плоть никак не восстанавливалась. Больше того, волдыри почернели, сжались в уродливые струпья. Кто мог предположить, что простое рукопожатие так на меня подействует? Кстати, а когда мы здоровались в машине, все прошло нормально.

Топоча, в помещение ворвался Димка с трехлитровой банкой в руках. В банке шумно плескалась вода.

Минуту! Кто сказал вода? Может, кислота? Я помню эти угрозы! Правда, для кислоты больше подходит пластмассовая тара…

— Суй сюда руку! — приказал лаборант.

Ищи дурака! Я категорично замотал головой.

— Да вода там обычная, из-под крана! Суй, говорю!

Помогая себе левой рукой, я осторожно погрузил в жидкость обожженную кисть.

— Да ты побультыхай там, пошевели рукой! — командовал Димка. — Пусть эта зараза с тебя смоется.

Я устроил в банке водоворот. Стало немного легче.

— Какая зараза? Чем ты меня так?

— Аа… э… — сказал экспериментатор. — Это чеснок. Хотел проверить… доказать, что сказки врут.

Боль притупилась.

— Так ты себя чесноком намазал?

— Ага.

— Ну ты придурок. Проверил?

— Сам дурак, — Димка ничуть не обиделся. — Зато теперь знаю, как с такой нечистью бороться.

— Да? — я вытащил из банки руку, потряс ею, сбрасывая капли. — Это мы сейчас проверим.

И напрягся.

Мой мучитель слабо дернулся. Подошел ближе, опустил руку в воду, яростно зашевелил кистью. Через полминуты я решил, что чеснок более-менее смыт. Приказав Диме вынуть руку, осторожно ее потрогал. Щиплет немного — но потерпеть можно.

Склонившись над Диминой шеей, я сказал «ааам». Потом отпустил лаборанта.

Парень шарахнулся в сторону. Не сумев сохранить равновесие, повалился на бок. Часто-часто задышал.

— Доволен? — я подбадривающее улыбнулся. — Вот это — эксперимент. А ты, как маленький, с чесноком балуешься.

— Извини, Кеш, — хрипло произнес Дима. — Больше не повторится. Осознал.

Я заставил его подняться, потом освободил от моего влияния:

— Уверен?

— Все, хватит играться! — завопил лаборант. — Уверен! Давай так: я буду честно говорить, что собираюсь сделать — а ты будешь соглашаться.

— В разумных пределах, — предупредил я.

— Какой разговор?! — воскликнул Дима. — Заметано! Как рука?

— Чего? А-а, рука…

Я взглянул на ладонь. Струпья подсохли. На этом заживление остановилось.

— Хочешь провести опыт?

— На мне? — лаборант опасливо отступил на шаг.

— На мне.

Димкины глаза засветились азартом:

— Давай! А какой опыт?

— У вас еще кровь где-нибудь завалялась? Тащи упаковку. Выпью — и посмотрим, заживет ли что-нибудь?!