Дэрил Грегори - Пандемоний

Пошевелите мизинцем, мистер Рив.

— Извини, так получилось, — произнес я.

— Вот уж не знал, что ты способен к передвижению.

Брат едва ворочал языком — сказывалось действие болеутоляющих, которыми его накачали под самую завязку.

Я залился краской.

— Тебе пришлось куда хуже, чем мне.

Он слегка наклонил голову, словно хотел пожать плечами.

— Пожалуй.

Лью сидел в кровати, руки неподвижно вытянуты вдоль тела. Правая нога закована в гипс от бедра до голени — нужно было обездвижить колено. Мои глаза успели привыкнуть к полумраку, но выражение его лица я так и не разобрал — в темноте синяки сливались с ночными тенями.

— О'Коннел говорит, будто ты ничего не помнишь, — произнес я.

— Помню, сначала я был рядом с ней, Луизой и охранниками, но уже в следующее мгновение лежу рядом с водой и ору, как оглашенный.

— А больше ничего не помнишь? Как мчался за мной, как прыгнул в воду?

— А что, разве я должен что-то помнить?

Беги.

Быстрее.

— Да нет. Лучше поспи. — Я заставил себя подняться с кресла. — Утром сюда приедет мать, и тогда тебе точно будет не до сна.

— Но ведь ты сам меня разбудил.

— Хочешь я почитаю тебе комиксы?

— Что?

— Ничего. Мать рассказывала мне про нас, какими мы были в детстве. По ее словам, ты любил сидеть вместе со мной и читал мне…

Я тотчас представил себе тогдашнего Лью. Как он переворачивает страницу «Флэша». Помнится, это был Флэш против Доктора Лайта, и Флэш передвигался в размытом красножелтом пятне, которое мчалось быстрее скорости света.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Лью.

— Просто я… — Мой голос дрогнул. — Просто я хочу спать. Увидимся утром.

Я ухватился за притолоку и пошаркал в коридор. На счастье, мне удалось незаметно вернуться в палату — меня никто не засек. Я сел на край кровати, не в состоянии выбросить из головы картинку: семилетний Лью сидит в кресле. В руках у него комиксы про Флэша. Сколько вечеров он просидел так, ожидая, когда вернется в нормальную жизнь его младший брат? Когда жуткое неуправляемое создание, искалечившее его мать, наконец-то уберется вон из их дома.

Я представил себе, как мать в очередной раз читает мне про Майка Муллигана и его паровой экскаватор.

Затем мне вспомнилась Мариэтта О'Коннел, которая спрашивает меня: «То есть тебе это нравилось?».

Я щелкнул выключателем настольной лампы. Перед глазами все расплывалось, и я с трудом разобрал инструкции на лицевой панели телефона. Однако в конечном итоге мне удалось набрать городской номер. Трубку на том конце взяли буквально через пару гудков. Голос Луизы звучал точно так же, как и в тот раз, когда я позвонил из дома Лью в Гарни: усталым и слегка раздраженным.

— Это Дэл, — произнес я, пытаясь сохранять спокойствие. — Дэл Пирс.

Идиот, со сколькими Дэлами, по-твоему, она знакома? Скольких Дэлов за свою жизнь отвезла в больницу?

— Я хотел бы поговорить с матерью Мариэттой. Вы не могли бы передать ей, чтобы она позвонила мне в больницу, как только вы ее увидите? Алло!

В телефонной трубке воцарилось молчание. Я сначала решил, что она повесила трубку, но затем на том конце провода раздался голос Мариэтты О'Коннел:

— В чем дело? Что случилось?

Я прочистил горло и провел ладонью по глазам.

— Ты ведь знала! Ты все знала еще до того, как появился командир Штольц.

— Что я знала, Дэл?

— Я не должен помнить, как они читают мне комиксы. Я не должен помнить, что был Хеллионом.

— Что ж, может быть, и не должен.

— Когда я вселился в Лью, то чувствовал его, ощущал, как он сопротивляется мне. Он сопротивлялся мне, как если бы…

— Дэл, я сейчас приеду. Ничего не предпринимай. Я сейчас на минутку передам трубку Луизе, главное, ты тоже не клади трубку…

О боже! Хеллион по-прежнему сидел внутри меня, царапая череп изнутри своими когтями. Брыкался, бился о клетку. И стены постепенно начинали давать трещины и рушиться.

Бруклин, Нью-Йорк, 1977 год

К тротуару подъехал огромный черный «мерседес». Доктор Уэйн Рэндольф шагнул из-под навеса и, словно заправский швейцар, держа наготове зонтик, поспешил под дождь. Доктору было все равно, какой при этом у него вид — напуганный или нет. Он привык считать, что в его положении нет необходимости притворяться.

Не выпуская из рук зонтика, он открыл пассажирскую дверь автомобиля. Из-под полей шляпы на него посмотрела пожилая дама. Она одарила Рэндольфа мимолетной улыбкой.

— Как я понимаю, вы доктор Рэндольф, — произнесла она с заметным швейцарско-немецким акцентом.

Их первая встреча состоялась довольно давно, еще во время первой МКПО, но пожилая дама наверняка его не помнила. Это сейчас он доктор Рэндольф, а тогда был всего лишь студентом-медиком. Доктор Тони Вольф, однако, ничуть не изменилась и была такой, какой он запомнил ее двадцать лет назад: пожилая, сухонькая и, тем не менее, стойкая и несгибаемая. Она чем-то напоминала засушенное насекомое. На Тони Вольф было строгое вечернее платье, на коленях — легкомысленная коричневая сумочка.

— Как хорошо, что вы приехали так быстро, — произнес Рэндольф. Она проделала путь через весь город всего за двадцать минут. Для Нью-Йорка — настоящее чудо. — Извините, что прервал ваш вечер.

— Спасибо, что позвонили в «Красную Книгу», — сказала Вольф. — Некоторые из ваших коллег упорно отказываются помочь.

Ее голос был точно таким, каким Рэндольф его помнил: он нес отпечаток огромного количества выкуренных сигарет и Швейцарии.

Водитель, подтянутый мужчина в смокинге, выгрузил на тротуар из просторного багажника старомодное инвалидное кресло и поставил рядом с машиной.

— Здравствуйте, меня зовут Фредерик, — представился он.

Он уже пересадил пожилую женщину в кресло-коляску, когда к входу подкатила другая машина. Маленький белый автомобиль резко затормозил и остановился в считанных дюймах от бампера «мерседеса».

Из водительской двери выскочила молодая женщина в облегающем красном платье и обежала спортивную машину сзади. Как она при этом умудрилась двигаться легко и изящно, несмотря на туфли на высокой платформе, — оставалось загадкой.

— Извините, но я опаздываю! — крикнула она.

Ее темные волосы как будто сияли в каплях дождя. Шелковое платье-обертка, завязанное на бедре тесемкой, грозило в любое мгновение перестать быть платьем.

— Это Маргарет, — сообщила доктор Вольф.

Фредерик наклонился, чтобы что-то шепнуть ей на ухо.

— Боюсь, как бы вам не промокнуть.

Доктор Рэндольф пришел в себя и бросился вперед, чтобы помочь им пройти в дверь.

— Мы заперли ее в одной из палат. Я последовал вашей подсказке и заверил ее, что мы потеряли ключи. Но это ее не успокоило. Она, как бы это помягче выразиться, решила продемонстрировать характер.