Семён Слепынин - Звёздный странник

— И вместо радиоактивного пепла — глобальная пустыня. Так?

— Именно так. Вы проницательны, Федор Стриганов, — примирительно улыбнулась Незнакомка. — Вас, представителей биологической фазы развития, одинаково страшат и глобальные руины, и глобальная пустыня.

— Руины, пустыни, гармония, Сатана… — пробормотал Иван и умоляюще посмотрел на капитана. — Не улавливаю связи. Разъясни.

Капитан молча пожал плечами.

— Попробую разъяснить я, — улыбнулась Незнакомка. — Кажется, я психологически подготовила вас… Итак, шея человечества избежала атомного топора техноэволюции. Но эта же самая шея попала в петлю еще более страшного и коварного врага — электрона. Если атом — не рассуждающий топор техноэволюции, то электрон — ее ум. Ум хитрый и изворотливый. Электрон расставил коварные сети, обещая человеку сытую, бездумную, комфортабельную жизнь. И человек охотно пошел в сладостный плен, не подозревая, что здесь ему и конец.

— Как это произошло? — сухо спросил капитан.

Предупреждаю: я не историк и не могу объяснить, что произошло после того, как вы покинули свой двадцать первый век. Протекли, вероятно, многие столетия. На планете не осталось почти ни одного зеленого островка…

Я рассеянно смотрел в угол каюты, и в моем воображении со слов Незнакомки рисовалось футуристическое царство электронно-вычислительной техники, огромный всепланетный город и стадо стандартных людей — этих «капелек биосферы», затерявшихся в электронной утробе техносферы.

— Муравейник, — послышался голос Ивана. — Мы, кажется, видели его в пустыне.

— Да, муравейник… Я жила в нем четыреста лет назад, — задумчиво проговорила Незнакомка. — Да, вы видели этот город. Вернее, его фотонный отблеск из несовмещенного времени.

— В нем уже властвует не человек, а электрон.

— А строй? Общественная система? — допытывался капитан.

Незнакомка растерянно посмотрела на Федора Стриганова. Она не поняла его. После наводящих вопросов капитана Незнакомка не совсем ясно рассказала о социальной системе, о Генераторе Вечных изречений, о двух враждующих планетах, населенных людьми.

— Все ясно! — сказал капитан. — Виноват не электрон, а сам человек… Тоталитарное отношение к человеку. Техника, кем-то повернутая против человека. И это — на нашей Земле? Нет, это не могло…

— Человек стал жалким узкоспециализированным винтиком системы технологической, — продолжала Незнакомка. — Технология, получившая у нас конкретное воплощение в саморегулирующемся кибернетическом сверхгороде, вышла из-под контроля человека, обрела самостоятельность, осознала себя как разум. И она…

— Упразднила человека? — догадался Иван.

— Да, упразднила. Но в снятом виде, в полном соответствии с диалектическим законом отрицания отрицания… В снятом виде, — Незнакомка говорила торопливо, проявляя беспокойство. Потом встала. — Извините, засиделась с вами. Так приятно побыть в земной оболочке. Но она еще эфемерней вашей… Вихри… Там, в пустыне, мои вихри. Вихри… Они устают, расшатываются. Им надо отдохнуть, стабилизироваться… Продолжим беседу завтра.

Незнакомка поспешно удалилась в рубку электронного универсала. Немного спустя Иван осторожно заглянул туда.

— Ну и как? — насмешливо спросил капитан.

Иван развел руками. Ревелино хохотнул. Он будто ожил и был счастлив, что Незнакомка наконец-то ушла.

— Капитан, — взмолился Бурсов. — Ты мужик смышленый. Объясни.

— Гравитационный коллапс, — загадочно ответил Федор. — Знаешь, что это такое?

— Конечно, — удивился планетолог. — Катастрофическое сжатие огромной массы звезды, неудержимое падение ее на себя. Под действием возрастающих сил гравитации звезда сжимается и сжимается. Наконец, тяготение образуется такое чудовищное, что ни свет, ни другие излучения не могут от нее оторваться. Звезда становится невидимой, превращаясь в нечто крохотное, быть может, в ничто… И появляются в космосе так называемые «черные дыры». Звезда, как говорят, проваливается в гравитационную могилу.

— Вот именно. То же самое и здесь — с людьми. Они провалились в технологическую могилу. На планете произошел технологический коллапс. Но под решающим воздействием социальных факторов. Слышите? Социальных!

— Это как в старое время, — вслух подумал я, — Силы, созданные человеком, обращены в условиях капитализма против своего создателя. Происходит отчуждение…

— Вот именно — отчуждение! Технологический джин вырвался из бутылки…

— Упрощаешь, капитан, — ворчал Иван. — Игнорируешь факторы биологические, природные. Но все это философия. А конкретно, капитан? Конкретно?

— Если спрашиваешь насчет Сатаны, — усмехнулся Федор, — то не знаю, что это за штука такая. Впрочем, догадываюсь…

— А вихри? — не унимался Иван.

— Отстань, — поморщился Стриганов. Потом иронически скривил губы и добавил: — Не хочу травмировать вашу психику. Завтра она сама скажет. Из ее уст приятнее…

— Да-а, — протянул Иван. — Темнит красавица. Темнит.

Утром следующего дня в пилотской каюте снова ждала нас Незнакомка. Она приветствовала членов экипажа с радостной улыбкой.

— Кто же вы, наконец? — спросил Иван. — Призрак? Модель? Мираж?

— Человек, — улыбка на ее лице погасла. — Человек, как и вы. И в то же время… Но об этом после. Сначала об Электронной гармонии, которую Федор Стриганов с его пристрастием к социальным причинам назвал обществом потребителей…

— Не только, — возразил капитан.

С помощью конкретно поставленных вопросов он выведал у Незнакомки главное. Оказалось, что кибернетический город, программируемый правящей верхушкой, превратился… в полицейское государство.

— Вот видите, — хмуро торжествовал Стриганов. — Город-автомат стал регулятором общества. В полном смысле слова тоталитарной государственной машиной. Так легче и надежнее управлять людьми, поддерживать «гармонию», полицейский город совершенствовался и превращал людей в свои стандартные винтики и колесики.

— Может быть, — растерянно проговорила Незнакомка. — Никогда не думала об этом. Но… все же учтите и другие эволюционные факторы. Роли переменились. В условиях технического динамизма человек со своими медленно протекающими реакциями стал архаизмом. Если раньше человек нянчил и выхаживал технологического младенца, то затем техносфера сама превратилась в няньку духовно вырождающегося и мятежного ребенка — человечества… Может быть, Федор Стриганов отчасти прав. После моей смерти так называемые пришельцы и художники активизировались, пытались разрушить гармонию. Но поздно… Город-машина стал автономной силой. Чтобы сохранить Электронную гармонию и сделать ее Вечной, он поглотил людей, перевел их в качественно иное состояние.