Семён Слепынин - Звёздный странник

— Идемте!

Он был прав: нам ничего больше не оставалось, как только следовать за таинственным проводником. Кругом раскаленный океан песков. Сверху давил такой же пустынный белесый купол неба, откуда насмешливо взирал на нас один лишь огненный глаз солнца.

Двойник капитана шагал значительно быстрее нас. Удалившись на порядочное расстояние, он останавливался и поджидал. Потом, обернувшись и махнув рукой, двигался дальше. На одном из барханов, жестом подозвав к себе, он показал на запад. А затем внезапно исчез. Будто провалился.

С трудом поднявшись на бархан, мы посмотрели в ту сторону, куда показывал провожатый, и невдалеке увидели наш вездеход. Направо, в трехстах метрах, знакомо высилась статуя со вздернутой вверх рукой. Налево остроносой гусеницей серебрилась ракета. Но до нее было далеко.

Доковыляли до вездехода, забрались в кабину. В кабине тщательно задраили бронекупол и закрылись от мучительного блеска пустыни светонепроницаемой шторкой. Без всякой меры пили воду, глотали питательную пасту. И спали. Члены экипажа — народ крепкий, и выспались мы хорошо. Разбудил нас Федор Стриганов. Он казался веселым и бодрым.

— Что сейчас? День или ночь? — спросил Иван.

— Не знаю, братцы, — добродушно отозвался капитан и осекся. Видимо, вспомнил, что словечко «братцы» употреблял и тот загадочный незнакомец, его двойник.

— Не знаю, друзья, — поправился он. — Сейчас увидим.

Капитан нажал кнопку. Светонепроницаемая шторка разошлась в стороны.

Было раннее утро. Под косыми лучами сверкали макушки холмов и барханов. От них тянулись длинные тени.

— Что будем делать, друзья? — с улыбкой спросил капитан. — Ждать контактов?

— На Луну! — воскликнул отлично отдохнувший Иван. — В звездолет!

— На Луну, так на Луну, — согласился капитан. — В километре позади наша ракета. Надеюсь, добежим до нее без приключений.

Открыли бронеколпак. Но выпрыгнуть из вездехода не успели. В пустыне развернулось грандиозное зрелище — парад мертвецов. Кусок этого зрелища, выхваченный доктором Рушем из недр моей подавленной памяти, я уже описал. Теперь расскажу более последовательно и подробно, ибо разыгравшаяся сцена, на мой взгляд, полнее всего выражает сущность Вечной гармонии.

Далеко впереди, прямо за статуей, неведомо как и откуда появилась колонна солдат. За ней, с небольшим интервалом, вторая колонна. Потом третья, четвертая. И так до самого горизонта. Сотни тысяч, может быть, миллионы солдат. Правильными квадратами отлично вымуштрованное войско приближалось к статуе.

Мы схватили биноскопы. В изумительно ровных рядах насчитали пятьдесят человек. А таких рядов в колонне — сто… На плечах солдаты несли странное оружие: длинные стволы были расплюснуты на концах. Ружья мерно покачивались и поблескивали на солнце.

Первый квадрат уже четко вышагивал под статуей, солдаты дружно вскинули вверх правые руки. В один миг, как по команде, раскрылись рты, и пустыня буквально содрогнулась от громоподобного вопля:

— Ха-Хай! Ха-Хай!

Крик отражался от скалистых выступов, от ребристых барханов и холмов. По пустыне долго гуляло затухающее эхо:

— А-ай! А-ай!

Под статуей — второй квадрат. Снова вздернутые руки и снова оглушительный вопль, вырвавшийся будто из одной, но мощной глотки:

— Ха-Хай! Ха-Хай!

Первая колонна, а за ней вторая на ходу повернули в нашу сторону. Солдаты при этом не сбились с ноги, соблюдали поразительное равнение в шеренгах.

— Вот это выучка, — шепнул Иван, стараясь подавить изумление, смешанное со страхом. Всем нам было немного не по себе. Но экипаж держался: таинственная пустыня закалила нашу психику. Один лишь Ревелино оробел. Он забился в угол и пугливо выглядывал из-за широкой спины планетолога. А солдаты все ближе и ближе. Мы и без биноскопов видели уже, как из-под остроконечных касок по тупым и равнодушным лицам стекают ручейки пота. Солдаты задыхались от жары, но не допускали ни малейшего нарушения строя. Четко печатая шаг, они старательно и синхронно ударяли ногами. От чугунного топота вздрагивала почва: тумм… тумм… тумм…

На пульте управления в точности так же вздрагивал и дребезжал плохо закрепленный прибор: дзинь… дзинь… дзинь…

Дзиньканье становилось все громче и противней. И биолог Зиновский не вытерпел. Он выхватил излучатель и тонкой иглой плазмы полоснул по первой шеренге. Капитан вовремя отвел его руку. Однако луч все же коснулся крайнего справа солдата и напрочь отсек высоко поднятую ногу. Солдат заверещал от боли, но даже не покачнулся. Мгновенно у него выросла новая нога, вместе с сапогом, и солдат продолжал вышагивать как ни в чем не бывало.

— Эксцессы, Яков Петрович? — нестрого спросил капитан и ободряюще обнял его за плечи. — Опять эксцессы? Крепись. Ничего страшного не произойдет.

И верно: солдаты не выразили ни малейшего желания отомстить… На их безучастных лицах вообще не было написано никаких чувств, кроме какой-то идиотской непреклонности. Но они неумолимо приближались, и это начинало беспокоить.

— Капитан! — взволновался Иван. — Что это они? Взбесились?.. Эти твои уважаемые потомки?

Дальнейший ход событий до того момента, как первая колонна провалилась в ничто, я уже рассказал. Целый квадрат, насчитывающий пять тысяч солдат, исчез сразу, «Как будто корова языком слизнула», — вспоминаю сейчас слова Ивана Бурсова.

Однако на этом шествие не кончилось. Вторая колонна проделала точно такой же маневр. За ней третья. Мерно покачиваясь, колонны тянулись длинной чередой, выплывая из-за горизонта. Через равные промежутки времени пустыня встряхивалась от восторженного вопля:

— Ха-Хай! Ха-Хай!

По холмистой равнине потом долго прокатывалось эхо:

— А-ай! А-ай!

Торжественный парад прекратился внезапно.

Исчезла не одна колонна, а сразу все. Трудно было понять — провалились они под землю или растаяли в воздухе. Еще не осел песок, поднятый сапогами, а никого уже не было. Солдаты, маршировавшие под статуей, не успели даже прокричать до конца свой клич.

— Ха-хай! Ха…

Бесконечная равнина опустела. Эхо постепенно погасло, и наступила тишина. Некоторое время в вездеходе царило молчание.

— Идеальное послушание! Приказано исчезнуть, исчезли, — заговорил наконец Федор Стриганов. — Мечта всех диктаторов — образцовые солдаты. Не знают ни страха, ни самой смерти, потому что давно мертвы.

— Капитан, — ворчал планетолог. — Опять темнишь? Откуда эти покойники? И кто у них полководец?