Владимир Медведев - «Если», 2000 № 01

Я надела красные резиновые перчатки и побыстрее — пока мама не увидела новую находку — засунула череп в старый пластиковый пакет. Ну и что с ним теперь делать?

За завтраком я хмуро молчала, а затем, оставив маму мыть посуду, погрузила на тележку «всплывшие из земли» сокровища, которые вчера сложила возле ямы с компостом. Сверху я водрузила череп в рваном желтом пакете с надписью «Holiday», а подумав, бросила туда же и серебряную ложку. Отвезла сие добро подальше в лес и закопала.

Вернувшись, я позвала Роксая (он очень любит ходить в гости) и пошла к Корзухиным, которым Сергей с Иваном подрядились обшить дом вагонкой. Иван в одиночестве нарезал рулон толя на листы и обивал ими угол дома. Сергея, моего консультанта, не было. Иван объяснил, что он придет сегодня попозже.

— Ваня, ты слышал что-нибудь про земляные ключи? — спросила я осторожно.

— Как же не слыхать, — ответил Иван. — Кто же о них не слышал.

Видно было, что он не пытается меня поддеть. Да и не в его это стиле.

— А что это такое?

— Да вещь простая. Вот, скажем, водяные источники. Вода из-под земли бьет ключом. А то бывают источники земляные. Только их на поверхности не видно. Внизу бурлит, а сверху — никаких признаков.

Фантастика! Иван почти слово в слово повторил строку из «Макбета»: «…то пузыри, которые рождает земля, как и вода». Что же выходит? Иван ли Шекспира начитался, или у Шекспира — не просто метафора?..

— А это… опасно?

— Спрашиваешь, — сказал Иван. — Еще как опасно. Всякий подземный мусор поднимается наверх. Вроде пены. Так если б один мусор — это бы еще ничего. А то иной раз такое всплывает… Сам я не видел, а вот отцу моему дед рассказывал… Дед тогда еще маленьким был. Как-то утром проснулись, а на огороде мертвая лошадь лежит. Откуда забрела — непонятно. Следов никаких. «Ну ладно, — думают, — позавтракаем, а потом оттащим ее куда-нибудь». Поели, вышли, смотрят, а лошадь уже стоит. Живая и ботву щиплет. Удивились, но потом все же решили в хозяйстве ее оставить. И ведь знали, что нельзя, но жадность одолела. Вот и пришлось потом каяться. Лошадь-то была превращенная…

— Превращенная? Во что? Или в кого?

— Ни в кого и ни во что, а просто превращенная.

— Так, по-моему, и сказать-то нельзя. Обязательно должно быть пояснение…

— Ты дальше слушай, — перебил меня Иван. — Через несколько дней просыпаются, а на грядке — мертвый мужик. Мертвее, как говорится, некуда. И голый. Побежали созывать народ. Пока суть да дело, мужик поднимается и идет к ним, как ни в чем не бывало. Народ, естественно, кто за колья, кто за лопату, ну и забили его.

— Как забили?! — ахнула я.

— Да так, очень просто. Насмерть…

— Нравы были еще те, — сказала я. — Сплошной «Кошмар на улице Вязов».

— Так вот, — продолжал Иван, — забили того мужика и бросили на непаханом месте. И его опять под землю утянуло.

— Н-н-н-да, — протянула я, не зная, что сказать. — А насчет того, что надо перекапывать такое место, ты ничего не слыхал?

— Обязательно надо. Даже и не сомневайся. Иного спасу нет.

— Ваня, — спросила я, — а что там дальше с лошадью было?

— Дед всякий раз трясся, рассказывая. Он после того случая круглым сиротой остался. И сам едва выжил. Так вот… Повели, значит, лошадь в конюшню…

— Иван! — рявкнул из дома грубый голос. — Иди-ка сюда, подсоби!

— Сейчас, — крикнул Иван и продолжал, обращаясь ко мне: — Повели ее…

— Какого хрена «сейчас»? — заорали из дома. — Дуй немедленно! Держать тяжело…

Иван, извиняясь, посмотрел на меня и развел руками. На хозяина работать — это тебе не на государство.

С тем я и пошла домой. Достала из подсобки лопату и поступила так, как посоветовали Сергей с Иваном. Перепахала всю лужайку. На полтора штыка.

Днем я пропалывала клумбы с циниями и все поглядывала на изуродованный газончик, а потом решила, что все даже к лучшему. Росли там прежде сорняки — сныть, клевер, осот, одуванчики и подорожник, — а теперь осенью посею настоящую газонную траву. С этой мыслью я вечером и уснула, считая, что все чудеса кончились.

Не успела я на следующее утро приоткрыть дверь, как Роксай выскользнул во двор и залился громким лаем.

— Фу, Роксай, тихо! Соседей разбудишь.

Прикрикнула я на него по привычке — день был будний, а соседи приезжают только по выходным. Так что мы почти всю неделю наслаждаемся полным уединением.

— Ну, пустобрех, что там такое нашел? — спросила я, подходя к Роксаю.

Он любит погавкать без нужды, но на этот раз причина оказалась уважительной. Я бы и сама загавкала, если б умела, — под сливой рядом с клумбочкой, где растут бархотки, лежала дохлая белка. Дохлее, как сказал бы Иван, некуда. Белки, кстати, в близлежащих лесах водятся, но к нам во двор помирать ни разу еще не забегали.

Вспомнился вчерашний Иванов рассказ, но я решительно отогнала глупые мысли. Натянула резиновые перчатки, чтобы выбросить плоский, облезлый трупик, но остановилась. А ну-ка погляжу, что будет. Нет, конечно, я вовсе не ожидала, что белка оживет… Но все-таки.

Пока мы пили чай, я все поглядывала в открытую кухонную дверь. Не пора ли браться за колья и лопаты? Но белка, освещенная утренним солнцем, лежала на траве неподвижно и походила на клочок меха со свалки. Наконец я перестала наблюдать за ней и отвернулась к раковине, чтобы вымыть чашки. Роксай вертелся под ногами, ожидая, когда я сниму с плиты заветную кастрюлю с гречневой кашей, а с полки — большой пакет с «Чаппи». Вдруг он залаял и стремглав вылетел из кухни. Я обернулась.

Белки под деревом не было.

Ну и ну! Куда же она подевалась? Не впрямь же превратилась, ожила и через соседский участок поскакала в лес… Уж она там наведет шороху! Нет, быть этого не может… И все же, где белка? Неужто теперь осталось только ждать, когда под сливой всплывет голый мужик?

И вот тут-то я призадумалась по-настоящему. Честно говоря, меня начал охватывать ужас, но я старалась не терять головы.

Представим, под землей действительно бьет земляной ключ. А коли так, то недостаточно перекопать одно только место, где ключ возник. Родник ищет выхода и начинает пробиваться рядом, в стороне. Слива-то стоит бок о бок с бывшей лужайкой, отделенная от нее дорожкой из бетонных плит. Взрыхлю я почву под сливой, а ключ опять просочится где-нибудь сбоку. И так без конца. Не случайно Сергей говорил: «Захвати пошире». Для того, чтобы заглушить ключ окончательно, надо накрыть его крышкой вскопанной земли, намного перекрывающей периметр родника.

Я наметила границу и вновь взялась за лопату. Не пожалела даже розовые и белые флоксы, растущие под окном. Теперь добрая треть участка превратилась в пашню, быстро сохнущую и сереющую на июльском солнце.

Ночью долго не могла уснуть. Только закрою глаза — мерещится какая-то чертовщина.