Александр Потапов - Схватка за параллель

Аккуратно и ловко (ещё не пропита сноровка!) разделываю тушу. Степан разжигает огонь, ставит треногу. Первые куски сала летят в неглубокую кастрюлю, постепенно тая и выделяя ароматный жир. Неподалёку обнаруживаю перья травки, похожей на лук. Ничему не удивляясь – так и должно быть, – набрав, чищу и шинкую кольцами. Свежатинка уже плавает в жиру. Луку надо больше, и вместе с напарником режем и режем до верха кастрюльки. Так из ничего получается великолепное сытное блюдо. Эх, ещё граммов двести на нос, и было бы здорово!

Обжигаясь кипящим жиром, выхватываем самые крупные куски из-под носа друг у друга. Дурачимся. Наедаемся горячим надолго. Кто знает, когда доведётся в следующий раз хоть чаю попить? За едой возникает дискуссия о том, куда идти. Предлагаю на юг, Стёпка – на запад. Оживлённо обсуждаем варианты. Приходим к обычному в таких случаях мнению: «Неприятности нас найдут везде». Кидаем жребий – завтра на восток.

Солнце медленно катится к горизонту. Постепенно темнеет, воздух наполняется ароматами ночных трав и становится плотным, словно сметана. Даю распоряжение о ночёвке. Неподалёку журчит ручеёк. Вода чистейшая и вкусная. Степан, наполнив ёмкость, бежит к костерку и успевает вскипятить. Вот и пьём на ночь глядя крепчайший кофе. Это действует не на всех, и два приятеля сваливаются в крепкий, спокойный, счастливый сон. Мне же приходится караулить стоянку.

В ночной тьме поют, заливаясь, птички, нагоняя тоску по дому. Хочется в российские морозы, когда перехватывает дух. Кровь бешено мчится по жилам, неся тепло каждой клеточке. Свежий зимний воздух кружит голову не хуже водки, как она и не плоха в хорошей компании. Снег хрустит под ногами, сигарета недолго греет лицо. Эх, жизнь! Тут же внутренний голос напоминает о ряде эпизодов на бодрящем воздухе, и ностальгия проходит. Лишний я там, а здесь и вообще никому ненужный. Хотя как смотреть: Степан вон уж за отца держит, чуть не в рот глядит. А если человек хоть кому-то небезразличен, живёт не зря. Философствования на тему, зачем, мол, человек живёт, идиотичны по самой постановке вопроса: если живёт, значит, надо. В муках и борьбе, стремясь к совершенству, то взлетает к свету, то падает в чёрные бездны. Живёт! В путешествиях становишься философом, особенно если ты русский человек и сыт до пуза.

В чёрном небе ослепительно-яркие звёзды ложатся в узоры незнакомых созвездий. Комар не жужжит над ухом, ничто не мешает насладиться покоем. Только маленький червячок точит сердце, напоминая, что я совсем не по турпутёвке сюда прибыл и важность миссии не переоценить. Хотя, по большому счёту, это не моё дело. Местная цивилизация крепкая и здоровая, пусть и думает о своём спасении. А я Горынычей выгнал с Руси-планеты, можно вернуться. Просто, не напрягая мозги, ловить рыбу, охотиться. Растить хлеб. Но не таким уродился, всегда больше всех надо. «Если не ты, то кто же» – девиз словно вытатуирован на груди. Родине долг воинский отдал честно. Вроде никому больше не должен. И вступаю с энтузиазмом не в говно, так в партию.

Чего думками травить душу: никуда ты не вернёшься, пока не разгребёшь завал непоняток, преследующих с момента бегства. И не ввязаться в эту схватку за параллельный мир не мог: здесь даже боги молоды, и опыта решения проблем такого масштаба у них нет. Наверняка и не воевали ни разу. Кровь не мешали с чужой в страшной сече за свободу, за родину, в конце концов, за жизнь племени, села. Это всё равно, что детишек детсадовских бросать под танки, а самому сидеть в окопе. Поэтому я здесь, да и враг неподалёку.

Хотя какой к чёрту враг? На украинском языке немцы не пишут! Если кто данный язык и знает, то надо поискать в родословной хохла. Долго мучила надпись на пульте. После всех раздумий становится понятно: хохлов никто в этой галактике остановить не в силах. Умные, начитанные, скуповатые и красивые, шутя стопчут любое сопротивление. Вон даже змеюк, похоже, приручили. Так что разговор предстоит исключительно братский, то есть мат вперемешку с кулаками. Но это наши обычные славянские тёрки.

На востоке первые всполохи зари. Скоро утро. Глаза слипаются сами по себе, и единственное, что успеваю до того как провалиться в сон, – разбудить Степана...

Часа через два внутренний будильник сигналит подъём. Вскакиваю и несколькими немудрёными упражнениями прогоняю остатки сна. Денёк опять на славу. На небе ни облачка. Солнце ласковым теплом наливает силой отдохнувшее тело. Неожиданно прежде прозрачная как слеза вода в ручье заметно краснеет. Растираю воду в ладони и принюхиваюсь – кровь. Как в мультике, Шерхан нарушил водяное перемирие – падла! Тут же автомат взведён и снят с предохранителя. Малой чётко дублирует мои действия и уверенно прикрывает тыл. Наш зверь тянет вверх по течению. Ручеёк берёт начало из родничка в роще. Перебежками двигаемся туда вдоль русла.

Вдалеке слышится топот тысяч ног. Огромное стадо идёт прямо на нас. На принятие решений несколько минут. Да в этом чистом поле и укрыться-то негде. Правда, неподалёку возвышается каменная глыба высотой метра три – есть шанс отсидеться. Огромные уши Шарика живут самостоятельной жизнью, и, судя по жутковатому выражению на его прежде почти милой морде, нам придётся туго.

Не жалея ног несёмся к булыге. С ходу забрасываю паренька наверх и пытаюсь заскочить сам; увы, не получается: дожди и ветер отполировали поверхность камня практически до зеркала. Степан бросает конец автоматного ремня. Цепляюсь и рывком, ломая ногти, взлетаю на небольшой пятачок. Затащить наверх пса – это, скажу вам, целая история. Но, благодаря крепким ремням, нашей смекалке и могучему желанию Шарика жить, операция оканчивается удачно. Меж тем из рощи текут первые шеренги противника. Это свиньи. Стадо с огромными секачами во главе уверенно движется в нашу сторону.

– Егорыч, откуда столько? Никогда не видел ничего подобного.

– Я пас. Есть глупая догадка: может, вчера завалили их вожака, и стадо пришло на разборки?

Роща редеет на глазах. Стоять остаются лишь самые большие деревья. Всё остальное стоптано, спрессовано, загажено. Жаль поляну – такой цветочной феерии можно больше и не увидеть. Живые волны топят округу. Устроившись на камне поудобнее, пытаюсь хоть на глазок прикинуть численность свиней. Впрочем, скоро бросаю это неблагодарное дело. Вожаки добираются до нашего камня, и особо отчаянные пытаются достать неожиданных зрителей. Но тут Шарик, едва не скинув нас с камня, принимает боевую стойку, и его рёв на миг перекрывает шум стада. После этого нет даже попыток заняться нами. Поток животных словно река делится на две части, обтекая скалу, на время приютившую нас.

– Стёп, отполировали камень не дожди с ветром, а пара вот таких стад. Я думаю, мы находимся на пути их постоянных миграций, – слова кричу прямо в ухо: хрюканье и визг глушат всё.