Яна Завацкая - Вернуться домой

Может ли быть, чтобы 95 процентов человечества - по словам Инки - вовсе не могли иметь таких чувств, этого чистого и тонкого восторга перед сложностью и красотой мира, не могло, потому что гены и гормоны заставляли их непрерывно мучиться совсем другим - борьбой за место в иерархии?

Эта мысль была одновременно искусительно-сладкой - и отвратительной.

Но отвращение преобладало.

Споры с Инкой продолжались порой далеко за полночь. Вернер теперь мог сидеть - он сидел за деревянной столешницей, тянул прямо из желтого плода сладковатый напиток фаноа и спорил с Инкой. Инти время от времени присутствовала - но редко вступала в споры, не вставала ни на чью сторону, лишь улыбалась загадочно, поглядывая на Вернера.

- Все это не ново, - говорил Вернер, нервно крутя в пальцах обрывок бумаги, - во все времена находились те, кто объявлял себя высшей расой. А всех остальных - ни к чему не способными, годными быть лишь рабами. И всегда это оправдывалось чем-нибудь возвышенным - религией, якобы научными доказательствами.

- Да, - грустно отвечал Инка, - национализм, расизм, нацизм. Мужской шовинизм. Все это порождения урканского духа. Психологические основы расизма и нацизма очень просты и доступны пониманию любого урку: деление на своих и чужих, конкурентная борьба между стаями. Когда-то чужих банально уничтожали, теперь потребовалось объявить их исчадиями ада, нелюдьми. Это, кстати, признак прогресса - по крайней мере, урку усвоили, что людей убивать нельзя. Теперь прежде, чем уничтожить противника - следует доказать, что он не человек. Или - недочеловек. Но Хальтаята, Вернер - она-то не имеет ничего общего с расизмом или нацизмом. Например, потому, что мы не нация и не раса.

- Вы же сами понимаете, что имеет, - упрямо отвечал Вернер.

Хальтаята как движение возникла менее сотни лет назад. Возникла здесь, в Шамбале, где укрылись от человечества последние остатки амару, сознающих себя, знающих о себе, кто они.

Хальтаята на ару (кстати, это слово сохранилось и в аймара) означает "разделение". Ее последователей стали называть хальту - и как понял Вернер, далеко не все сознающие себя амару стали хальту. Эта мысль показалась им - как и ему самому - омерзительной.

Эта идея и была омерзительной для амару - что делало им честь. На протяжении тысячелетий им это и в голову не приходило. И лишь в прошлом веке возникла идея - вновь собрать свой биологический вид воедино и отделиться от вида урку.

- Но поймите, - убеждал Вернера старик, - а какой у нас выход? Ведь не от хорошей жизни мы хотим отделения. Аргументов очень много... Ну например - вы ведь понимаете, что генетика развивается и в мире урку? Да, ее тоже развивают люди с генами амару - но неважно. Наши аналитики подсчитали, что открытие кода ДНК - вопрос следующих двадцати, тридцати, может быть, сорока лет. Это неизбежно, понимаете? А когда они откроют код ДНК, следующим шагом будут массовые обследования, антропогенетика. Очень быстро они найдут людей с определенным рисунком маркеров... вы не знаете, о чем я - ну словом, они обнаружат определенные последовательности генов, дающие свойства амару. Они сделают выводы. Урку, которые у власти - амару почти никогда не бывают у власти! - они сделают выводы. Вы же знаете, что делают люди с теми, кто отличается от них, и упаси еще Боже - в лучшую сторону? Думаю, что судьба евреев в Третьем Рейхе будет казаться нам еще счастливой...

- Все это излюбленные аргументы нацистов, - угрюмо отвечал Вернер, - мы бедные, несчастные, угнетенные, евреи вот-вот окончательно сядут нам на шею и навяжут свое господство.

- Аналогии лживы!

- Ну так и пусть сядут нам на шею. И пусть сделают то, что хотят, - говорил Вернер, - значит, человечество не заслуживает ничего лучшего. Ни мы - раз не смогли помочь, научить, ни они не заслуживают. Но делить, самим делить человечество на части... вы сами-то не понимаете гнусности всего этого?

Инка не хотел понимать, но и не обижался. Он снова и снова приходил к Вернеру и болтал с ним, и Вернер был ему благодарен. Немногие здесь так хорошо знали немецкий, разве что Пеллку и Тимта, Инти владела им лишь на бытовом уровне и не могла вести длинные философские беседы. Ару он еще не овладел достаточно. А поговорить хотелось. Вернер понемногу выходил из оцепенения, исчезал страх, становилось понятно, что говорить теперь - можно, даже нужно, что этим ты не навредишь себе или еще кому-нибудь. И говорить хотелось, вести философские беседы, рассуждать... он так истосковался по этому за последние десять лет.

Он перестал просыпаться по ночам, и редко теперь приходили страшные сны. Инка приносил ему последние, эмигрантские издания Манна, Фейхтвангера, Зегерс, и еще принес легкие детские книги на языке ару. Алфавит ару по сравнению с латинским казался простеньким, но только на первый взгляд. С удивлением Вернер обнаруживал сходство с санскритом, арабским и той же латынью. Создавалось впечатление, что все языки земли имели общий корень - хотя скорее, все они просто многое позаимствовали из ару, "истинной речи".

Вот почему ару казался таким родным. Словно он не учил, а вспоминал его заново.

Еще Инти принесла "экран". Так называл его вначале про себя Вернер. Этот предмет назывался амарским словом кита, означающим что-то вроде "посланника". Вернер никогда не видел такого. Плоская дощечка с краями из неизвестного ему материала, а в центре - экран, на котором произвольно, по желанию оператора менялись картинки и тексты, с этого экрана можно было читать, и на нем же можно было смотреть настоящие кинофильмы! И книги, и кинофильмы хранились внутри этой дощечки, как и еще неведомая прорва разнообразной информации. Экраном можно было управлять, нажимая пальцами на буквы и стрелки прямо на нем. Или диктуя команды голосом. Позже Вернер понял, что кита - также средство связи, и научился "писать" - вводить тексты голосом и пальцами. Но пока ему хватало и книг с фильмами. Это позволяло понять, как далеко на самом деле ушли амару в технологическом отношении.

А если бы такие штуковины использовались на войне? Вернер даже не пытался об этом думать. А ведь у них есть еще какие-то дисколеты. Есть генератор невидимости - лан-генератор, надежно скрывающий имата от любопытства окружающих. И наверняка, есть разрушительное оружие. Что там они говорили о геомеханической энергии?!

Инти сняла последние повязки. Остались только шрамы, но часть из них, может быть, со временем исчезнет, сказала она. И провела рукой по торчащим позвонкам, по бугоркам шрамов.

- У тебя аритмия. Нужно беречь сердце. Не напрягайся пока, постарайся лежать днем хотя бы несколько часов, - сказала она. К тому времени они уже перешли на "ты", даже говоря по-немецки. Язык ару не делал различий между "ты" и "вы". Амару между собой все были на "ты", как в семье.