Дэвид Барр Кертли - «Если», 2003 № 05

Я побежал к машине, открыл багажное отделение и извлек оттуда сверток с жакетом из слифовой кожи. Это был безумно дорогой парадный жакет, длинный, свободного покроя, который я сделал по заказу Кариоки Джонс, бывшей звезды ТриВидения и самой щедрой моей клиентки. Но сейчас мне было не до нее. Кожа слифа — почти идеальный изолятор и просто незаменима, если надо сохранить тепло. Вернувшись к пострадавшей, я завернул ее в жакет, отнес в авто и уложил на заднее сиденье. А потом вызвал амбулоптер.

Но что-то продолжало меня беспокоить. Я решил вернуться к акуле и обнаружил, что та уже издохла. Очень странно. Очень. Как правило, если наземную — акулу лишить оксигенатора, она будет отдавать концы довольно долго, приблизительно полчаса. То есть загнется за такое же время, как и обычная акула, выловленная из моря. Но эта мерзкая тварь ухитрилась окочуриться за какую-то пару минут. Я немного постоял, тупо глядя на мертвую тушу, и ощутил исходящий от нее кисловатый запах, напоминающий аромат сидра.

Нервно содрогнувшись, я вернулся к машине и принялся ждать. Девушка почти не шевелилась в своей теплой слифовой обертке: она была в глубоком шоке. Оставалось надеяться, что амбулоптер не опоздает. И тут, глядя на нее, я заметил другую странность.

Одежда из слифовой кожи замечательна тем, что меняет цвет, отражая чувства и настроения человека. Чтобы добиться от кожи моих ящерок столь эффектного свойства, мне пришлось потрудиться над множеством их поколений. Естественно было ожидать, что жакет, в который я завернул девушку, наглядно продемонстрирует мне все ее эмоции: ужас, боль, возможно, недоумение. Однако он сохранял нейтральный бежевый оттенок… Неужели она вообще ничего не чувствует?!

Но тут мои размышления прервал звук автомобильного рожка. Какое-то авто свернуло с трассы и опустилось рядом с моим.

— Джо, это ты?

Это оказался Даниэль Уэствэй, наш местный рыбный фермер. Неподходящий человек в совсем неподходящее время. Даниэль был не прочь потрепать языком, но делал это всегда долго, нудно и утомительно, а мне надо было без помех обдумать сложившуюся ситуацию. Поэтому я ответил ему очень коротко:

— Извини, Дэн, у меня тут раненая женщина. Сижу, жду амбулоптер.

— Раненая?

И не успел я моргнуть глазом, как он очутился в моей машине и склонился над свертком на заднем сиденье.

— Не надо, Дэн, — сказал я ему, но он уже поспешно убирал пряди густых каштановых волос, скрывающих лицо неизвестной. Ее глаза были закрыты, а кожа — как мел и такого же цвета губы. Я впервые взглянул ей прямо в лицо, потому что раньше у нас с ней были дела поважнее. Даниэль тем временем уже разворачивал жакет, чтобы посмотреть на ее раны, и я сказал ему очень резко:

— Хватит! Имей хоть немного уважения, акула сорвала с нее одежду.

— Не будь идиотом, — не менее резко ответил он. — Это же Диана!

Не люблю, когда меня держат за дурака и пытаются накормить дезинформацией. Я грубо отпихнул его руку и вгляделся в смертельно бледное лицо. Эта красивая девушка и впрямь ужасно походила на родную дочку Даниэля… Вот только Диана сейчас была в десятках световых лет от Земли, в планетарной исследовательской экспедиции.

— Опомнись, Дэн, что ты несешь! Как это может быть Диана?

— Она вернулась домой, — сказал он, уставившись на меня почти вызывающе, и тут мы наконец услышали вдали сирену амбулоптера.

— Что значит — вернулась домой? — спросил я тоном пониже. — Диана подписала долгосрочный контракт, не так ли?

— Контракт был расторгнут, — произнес он плоско, без всякого выражения, и вдруг я начал ему верить. Я снова взглянул на знакомое лицо, такое бледное сейчас и запачканное кровью. Да, это была она, без всяких сомнений. Когда амбулоптер приземлился, я нашел ее руку под жакетом и бережно пожал. Я все еще не мог до конца осознать, что это на самом деле Диана, и нуждался в любом вещественном подтверждении.

Она вернулась!

Через час с небольшим мы все трое сидели в тесной гостиной ветхого деревянного домика Уэствэя. Медики обмыли Диану, обработали и перевязали ее раны и с крайней неохотой согласились оставить раненую на попечении отца. Сейчас девушка сидела прямо напротив меня, все в том же парадном жакете Кариоки, чрезвычайно бледная и спокойная. Диане всего двадцать два, по возрасту она мне в дочки годится. Она такая красивая, что захватывает дух. Огромные темно-голубые глаза на нежном овальном лице.

Даниэль считает меня старым приятелем, а возможно, и единственным другом, поскольку я регулярно навещаю его по вечерам, чтобы немного выпить и потолковать. Чего Даниэль не знает, так это того, что он и его гостиная потеряли для меня всякую привлекательность с тех пор, как Диана присоединилась к Хетерингтоновской Организации и улетела с Земли. Но я по-прежнему прихожу в гости к ее отцу, так как, честно говоря, меня немного мучит совесть. Нечто вроде демонстративного алиби, прикрывающего мои истинные чувства. Охо-хо…

— Почему ты скрыл от меня, что Диана вернулась?

Дэн устремил на меня свой знаменитый мрачный взгляд исподлобья.

— Тебя это совершенно не касается, верно?

— Господи, ведь мы же с тобой друзья, Дэн… Или нет? — Я отвернулся от него и спросил: — Когда ты прилетела на Землю, Диана?

Но девушка не подала даже знака, что слышит меня, продолжая равнодушно смотреть в окно на деревья. Они чересчур разрослись и наполовину затеняли свет, поэтому гостиная выглядела сумрачной и угрюмой, что, впрочем, соответствовало характеру хозяина. Слифовый жакет на Диане сохранял тускло-бежевую окраску. Совсем никаких эмоций. Нормальным это никак не назовешь.

— Послушай, — внезапно заговорил Даниэль, — я, черт возьми… ужасно тебе благодарен, Джо, право слово, не думай, что это не так. Извини, если я был грубоват… Но у меня тут проблема, понимаешь? Не хотел тебе говорить, что Диана вернулась, потому что она, как видишь… ну, не совсем в себе?

— У нее шок, но это пройдет, — сказал я автоматически и ободряюще кивнул Даниэлю, но тот поспешно отвел глаза. — А… сколько времени она уже дома?

— Да вроде бы неделю или около того, — уклончиво пробормотал Даниэль.

— Дэн, я был у тебя на прошлой неделе. Но ее не видел. Почему?

— Должно быть… Диана лежала в постели, отдыхала, — промямлил он с загнанным видом. — Она слегка прихворнула, понимаешь?

— Даниэль!!! Скажи мне наконец откровенно: сколько времени твоя дочь просидела взаперти в этом паршивом домишке?

— Почти шесть недель, — неохотно признался он.

— Шесть недель?!

— А что я мог поделать? Пойми меня правильно, Джо, ее нельзя выпускать наружу. Проклятье, ты же сам видел, что случилось сегодня!

— Ладно, я понял. Что с ней?

Нехорошо, конечно, было обсуждать проблемы Дианы в ее присутствии, но я не видел иного выхода. Дэн отхлебнул из стакана со скотчем добрый глоток, чтобы взбодриться, и снова пристально взглянул на меня из-под тяжелых бровей. Ситуация была предельно ясна для нас обоих: он не хотел говорить о Диане, а я хотел. И Даниэль знал меня слишком хорошо, чтобы понять: просто так я не уйду.