Марина и Сергей Дяченко - «Если», 2000 № 07

К фантастике Берджесс обращался редко (его самый известный жанровый рассказ опубликован в этом номере). Имя писателю в мире научной фантастики сделали вышедшие в 1962 году романы «Заводной апельсин» (блестяще экранизированный Стэнли Кубриком десятилетие спустя) и «Желанное семя». Оба романа немедленно стали бестселлерами. Фантастические элементы также присутствуют в книгах «Канун Святой Венеры» (1964) и «Любая старая железка» (1969).

В 1980-е годы Берджесс вновь обратился к фантастике, элегантно «продолжив» своего великого соотечественника Оруэлла в книге «1985» и критически полемизируя с классиком. В 1982 году автор выпустил книгу «Конец Всемирных новостей»: сюрреалистическое повествование на тему «Конца света», героями которого выступили Троцкий, Фрейд и другие столь же известные исторические персонажи.

(См. биобиблиографическую справку в № 9, 1998 г.)

Сильная сторона творчества Нельсона Бонда — это умение строить крепкий сюжет; обычно писатель не задумывается пожертвовать ради сюжета психологическими нюансами… Впрочем, он всегда настаивал на том, что не является писателем-фантастом, а скорее, фантазером-любителем, отдающим свои произведения в научно-фантастические журналы».

Джералд Пейдж. «Научные фантасты XX века».

Под этим псевдонимом пишет научную фантастику и фэнтези американская писательница Шарон Н. Фабер (род. в 1968 году). Первый рассказ, «Июльская палата», Дайер опубликовала в 1991 году, и он сразу же был выдвинут в номинацию на «Небьюлу». На сегодняшний день в активе писательницы около двух десятков опубликованных рассказов, ряд из них включался в антологии «Лучшего за год». О том, что это имя в американской фантастике весьма заметно, говорит следующий курьезный факт: многие фэны были убеждены, что под псевдонимом Ш. Н. Дайер по каким-то неведомым причинам скрывается сама Конни Уиллис (последняя была вынуждена публично «отмежеваться»).

(См. биобиблиографическую справку в № 9, 1998 г.)

Корр.:Скажите, чем объясняется ваш интерес к теме (или проблеме) донкихотства в наши дни?

Марина:Есть какая-то тайна в «Дон Кихоте». Он написан достаточно небрежно (попадись Сервантесу редактор — перекроил бы совершенно!), сам автор так и не понял, по-видимому, ЧТО ему удалось написать. Сервантес и цель-то ставил пустячную — высмеять, видите ли, рыцарские романы. Пародию, понимаете ли, создать. А получился персонаж-легенда — причем исключительно авторский, а не пришедший из фольклора, скажем, как Дон-Жуан.

Чудеса, да и только.

Сергей:Лет десять назад, когда я работал над сценарием телеэпопеи «Николай Вавилов», то именно герой фильма и был для меня Дон Кихотом. Он погиб, но не отрекся от генетики и своей наивной веры осчастливить с ее помощью весь шар земной. В наши дни таким рыцарем стал для меня академик Сахаров: как смеялись над его идеализмом, но кто сейчас помнит его хулителей'? А теперь для меня воплощением донкихотства стала Марина, с ее неизбывным романтизмом, благородством и светлой верой в Добро, и я иногда чувствую себя этаким Санчо Пансой. Без меня она просто пропадет… Эй, где мой серый ослик?

(См. биобиблиографические сведения в статье об авторе в этом номере)

«Когда я рассказываю читателю свои истории, то, в основном, следую внутреннему ощущению происходящего: что именно должно случиться с моими героями, что важно и что достоверно. Я не подписываюсь ни под каким литературным манифестом, не следую ни одной литературной догме и ни разу не приступал к сочинению романа или рассказа с изначальным представлением, что именно на данный момент считается модным.

Фактически, меня интересует не написание рассказа, а само рассказывание историй. Мне кажется, искусство рассказывания невозможно преподать; это какой-то особый дар — умение создавать у слушающих или читающих ощущение «ложной памяти», как будто они слышат или читают историю частично знакомую. Ту, что вызывает какие-то смутные отголоски в их сознании.

Читатели быстро обнаруживают, что в моей так называемой «научной фантастике» собственно науки — кот наплакал. Я использую свободу, данную жанром, для того чтобы создавать ситуации, в которых могли бы развертываться мои истории, но никогда не пытаюсь предсказать или описать будущее. Ни разу не пробовал написать утопию или рапсодию на тему будущей инженерии; с другой стороны, меня мало волнуют «проблемы дня» — поэтому вы почти не встретите в моих произведениях актуальных тем, будь то наркотики, рок-музыка, движение за мир или ядерная война. Равным образом я равнодушен к чисто литературному эксперименту: большинство сегодняшних так называемых литературных экспериментов — это худшие повторения ошибок и неудач модернистской прозы начала века».

О. С. Кард. «Писатели-фантасты XX века».

Публикуемая в этом номере журнала короткая повесть «Неразлучные» — литературный дебют автора. Николь Монтгомери — студентка Университета Гонзага в Спокейне (штат Вашингтон). По ее собственным словам, в детстве только и делала, что читала книги, упрямо сопротивляясь всем попыткам матери выгнать ее погулять, а поступив в университет, сама попробовала силы в литературе. Ее повесть, посланная в 1999 году на ежегодный конкурс дебютантов-фантастов «Писатели будущего», проводимый Фондом Рона Хаббарда (справедливости ради следует заметить, что к пропаганде идей дианетики и сайентологии конкурс никакого отношения не имеет), была включена в одноименную антологию.

Американский писатель Дэвид Хэст родился в 1970 году. В литературе дебютировал рассказом «Дети зимы», опубликованным в 1995 году в журнале с характерным названием «Последний испуг». С тех пор Хэст опубликовал несколько рассказов, и один из них «Земля: ваше токсичное путешествие во сне», напечатанный в журнале «Asimov’s», назван в числе лучших за год.

В. Шекспир, «Юлий Цезарь», пер. М. Зданевича. (Здесь и далее прим. перев.)

Доннели Игнатиус (1831–1901) — америк. писатель-романист и литературовед. Лавкрафт Говард Филлипс (1890–1937) — америк. писатель, мастер т. н. готического рассказа. Идентифицировать Донна Бирна, Чарлза Форта и Вайнбаума не удалось.