Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06

«Так вот почему тебя называют дурачком», — подумал Зайцев и спросил:

— А ты-то зачем здесь сидишь? У тебя же и руки, и ноги есть. Мог бы жить, как нормальный человек.

— А без рук, без ног разве нельзя, как нормальный? — вопросом на вопрос ответил Мишка.

— Можно, конечно, — растерянно ответил Алексей. — Но не здесь же! Зачем ползать под землей?

— Все ползают. Мы кудияровцы-богоносцы, за то и страдаем.

Даже тот незначительный интерес к этим несчастным, который был у него вначале, после этих слов сразу пропал.

— Хочешь, пойдем со мной, — вяло предложил Зайцев.

— Благодарствую, стояк, — сверкнув глазами, ответил хозяин норы. — Я так считаю: лучше здесь умереть лежа, чем там жить на коленях. Ты, стояк, зря народ баламутишь. У нас своя жизнь, у тебя — своя. Был у нас здесь один такой же шустрый, все на четвереньках бегал, да народ подбивал, пока ноги не поотрывало. Тоже любил речи говорить… Сейчас многие болтают. Порядка совсем не стало. Ничего, кончится Время великого затишья, всем припомнится.

— Что такое Время божьего гнева? — спросил Алексей.

— Это когда с неба падает очищающий огонь — кара за распутство, — ответил Мишка-дурачок. — Опять же людишкам шибко расплодиться не дает. А то ведь давно бы заполонили все и перегрызли друг дружку. Места у нас маловато, — с сожалением закончил он.

— А огонь этот какой? — не отставал Зайцев.

— Страшный, — тихо произнес хозяин норы.

— Ладно, хотите — ползайте, — потеряв надежду получить вразумительное объяснение, сказал Алексей. — Кстати, вчера у меня в трактире стащили сапоги, фляжку и ружье. Ружье — чужое…

— Там небось и валяется, — перебил его Мишка. — У нас не тащат.

— А картошку? — вспомнил Зайцев.

— Картошка — для всех.

— А фляжка? — не унимался Алексей.

— Побаловаться взяли, — начиная злиться, ответил Мишка. — Они же, как дети. Наиграются, отдадут.

— Ну, дети так дети, а мне пора, — сказал Зайцев. Очень не понравилось ему «они же, как дети». Эта фраза прояснила и то, кем аскет-пещерник считает себя. — Покажи дорогу наверх, — попросил он.

После этих слов с лицом хозяина норы вдруг случилось нечто, не предвещающее гостю ничего хорошего. На губах у Мишки появилась безумная улыбка, он опустил глаза и, давя смех, проговорил:

— А тебя не отпустят.

— Почему? — удивился Зайцев.

— Не тот стояк. Забрел — все.

У Алексея сперло дыхание. Он заволновался и посмотрел на циновку, как будто проверяя, успели на выход из норы поставить решетку или нет.

— Да зачем я вам нужен? Что вы со мной будете делать? — стараясь сохранять невозмутимость, спросил он.

— Убьем, наверное, — показав остатки гнилых зубов, спокойно ответил Мишка-дурачок.

Самое жуткое в словах хозяина было то, что они не выглядели угрозой. Из уст Мишки они прозвучали столь же естественно и даже целомудренно, как при обсуждении дикарями-людоедами своего страшного меню.

Зайцев поперхнулся следующим вопросом, невольно отпрянул назад к стене и машинально вытер со лба пот. От испуга он не знал, что говорить. Молчал и Мишка. Он изучающе, с улыбкой наблюдал за стояком и, как китайский болванчик, кивал головой.

— Выведи меня наверх, — дрожащим голосом попросил Алексей.

— Пойдем вместе в деревню. Там живут нормальные люди, как и ты, с руками и ногами…

— А кто тебе сказал, что здесь — ненормальные? — не переставая грустно улыбаться, спросил хозяин норы.

— Там нет Времени божьего гнева, — торопливо проговорил Зайцев. — Я не знаю, что у вас происходит, но там всегда великое затишье. — Алексей кивнул на стену, исписанную символами, и выдал свой последний аргумент: — Тебе не надо будет придумывать азбуку, научишься читать…

— Я знаю грамоту, — как будто наслаждаясь смятением стояка, ответил Мишка-дурачок и после небольшой паузы добавил: — Знаю вашу. А я хочу — свою.

— Ты издеваешься! — вдруг закричал Зайцев и сам испугался своего крика. Ему показалось, что за циновкой кто-то лежит, что его будущие мучители давно сползлись к жилищу Мишки-дурачка и только дожидаются его сигнала. — Ты врешь, — тихо сказал он. — Я весь день ползаю по вашим норам, и не убили.

— Совет держали, — ответил Мишка. — Где выход, ты не знаешь. Ползай пока.

— Послушай, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Алексей. — Отпусти меня… Я отплачу тебе… Я очень хорошо заплачу… Я принесу вещи, которых здесь и не видели…

— Стеклянные бусы что ли? — хохотнул хозяин норы.

— Перестань, очень ценные вещи!

— Ружье подаришь? — Мишка усмехнулся. — Не надо. Азбука, пожалуй, посильнее будет. Я бы сам тебя удавил, да не могу. Я освященный.

— Понятно, — затравленно произнес Зайцев и попятился к выходу. Он отодвинул ногой циновку, задом выполз из пещеры и, не спуская глаз с ухмыляющейся физиономии дурачка, скрылся в тоннеле.

— Вон, слышь, за тобой ползут! — крикнул ему вдогонку Мишка и рассмеялся таким подлым трескучим дискантом, что Алексей рванулся в темноту, совершенно позабыв о сбитых в кровь локтях и коленях.

Зайцев не просто полз. Извиваясь всем телом, он, как ему казалось, летел по проходам, часто врезался на поворотах головой в стены, обливался едким горячим потом и испытывал такую жажду, какой у него не было даже на болоте, когда он не пил больше суток. Алексей был так напуган, что собственное шуршание принимал за шум погони. Он пытался ползти еще быстрее, но по неопытности часто клевал лицом в землю, да поочередно отшибал то левое, то правое плечо о стенки лабиринта.

— Уроды! — задыхаясь, бормотал он. — Кроты! А я им еще хотел помочь… Да вас закопать мало! К чертовой матери взорвать это крысиное гнездо!

Остановил Зайцева несильный удар чем-то мягким в ухо, и вслед за этим снова послышался смех, который быстро удалялся в боковой проход. От неожиданности Алексей ткнулся в пол и замер. Сжавшись от страха, он ждал, что будет дальше, но ничего не последовало.

Зайцев застонал и в отчаянии ударил кулаком по земле. Он хотел было продолжить путь, но сразу понял, что не может сдвинуться с места. Любое движение вызывало острую боль в спине, суставах и особенно в локтях и коленях.

Никогда еще Алексей не чувствовал себя таким беспомощным.

«Все! — уронив голову на ладони, решил он. — Лучше бы я утонул в болоте. Там, по крайней мере, сразу. Здесь же, чтобы подохнуть, надо еще поползать».

— Стояк, уснул что ли? — откуда-то сверху послышался мужской голос, и вслед за этим на Зайцева свалился здоровый кудияровец. Упав на него, он вышиб из легких Алексея воздух, чувствительно ударил культей ноги по затылку и быстро уполз.

Зайцев не сразу сообразил, что прямо над ним находится люк. От боли и унижения он готов был расплакаться.

— Суки! — тихо, с остервенением пробормотал он. — Ничего, я найду выход!