Журнал «Если» - «Если», 2012 № 06

— Когда уже все закончится? — с тоской сказала мать. — Когда наконец они уберутся с орбиты, и можно будет спокойно смотреть в небо?.. Меня давит эта штука, все время кажется, что он смотрит вниз, а у вас такого нет?

Глядя, как она нервничает, Артём чувствовал себя потерянным и мелким, как старинный винтик с резьбой.

— А мне нравится, — пробормотал отец. — Мне нравится смотреть на «Метрополию». Хоть что-то красивое, нестандартное в жизни…

— Нестандартное?! — мать повернула голову, и от выражения ее глаз отец напрягся:

— Люба, ну что ты…

— Илья, ты понимаешь, что сейчас летает у нас над головой? Ты понимаешь, кто на нас смотрит? Может быть, в эту самую секунду?!

Артём вздрогнул. «Вечер на рейде», игравший в его голове, на полутакте сменился разухабистым «Левым задним», и это был плохой знак.

— Император, — прошептала мать. — Как они не боятся быть там, на борту, каждый день — в одном пространстве рядом с этим. Дышать одним воздухом… Я бы и на порог не ступила, зная, что он внутри.

— Кем бы ни был Император, — пробормотал отец, — мы видели от него только хорошее, правда?

Остаток вечера прошел в молчании.

— …Твоя одноклассница говорит, ты зазнался. Что это значит?

— Значит, что она дура.

— Кир, — сказал Артём. — Мы живем на Варте, живем среди людей. Ты можешь сколько угодно мечтать о подданстве…

— Я не мечтаю, — сказал Кирилл. — Если бы мне было восемнадцать, я уже получил бы имперский паспорт… И я его получу.

— Что она болтала насчет экскурсии на «Метрополию»?

— Сегодня была экскурсия.

— Как?! А…

— Я не ездил.

— Почему?! Они не имели права тебя не пустить!

— Я не собираюсь с ними спорить. Мне плевать на их жалкие экскурсии. Через двадцать лет я буду подданным Императора!

После этих слов Кирилл отвернулся к стене, и разговор сделался невозможен.

До сих пор только они двое из всей группы не заявляли на подданство. Но теперь Ванесса сломалась.

— Я хочу жить, как они, — призналась она шепотом в университетском парке, стискивая и разжимая острые кулаки. — Изо всех сил, полнокровно, насыщенно… на разрыв. Ради идеи, или ради науки, или… все равно. Делать самое лучшее, среди самых талантливых…

— Ты представь, какая у них конкуренция, — сказал Артём. — Они там все самые лучшие. Представляешь, как надо из кожи вон выпрыгивать, чтобы чего-то среди них достичь?

В зените плыла «Метрополия», освещенная низким солнцем.

— Подай заявление, — сказала Ванесса, и ее губы поблескивали, будто намазанные медом. — Мне кажется, у тебя есть шанс.

— Почему?

— Ты… что-то в тебе есть. Ты, может, и не лучший студент потока, но ты… особенный.

— Я?!

— И еще у них есть специальная программа для молодых семейных пар, — прошептала Ванесса и потянулась к Артёму медовыми губами. — Значит, двоих подходящих возьмут легче, чем кого-то одного…

Артём отстранился. Ему нравилась Ванесса, но возведение их отношений в ранг «семейных» показалось ему недостойной спешкой.

Подсвеченный низким солнцем корабль «Метрополия» был палево-розовым, как ценнейший сорт дерева. На улицы Второй Столицы приходила ночь; кто-то встречал ее в очках для кино, кто-то работал, кто-то читал. Кто-то занимался любовью, кто-то рыдал над вежливым отказом: «Ваша кандидатура внимательно рассмотрена имперской службой иммиграции. К сожалению, в настоящий момент Империя не располагает возможностью принять вас в число подданных Его Императорского Величества»…

Артём шел по узкой городской тропе. Подошвы его туфель, распознав покрытие как «пешеходное», истончились, создавая иллюзию ходьбы босиком.

— Лужайка, — сказал он вслух и ощутил траву под ногами. Раньше его туфли были настроены на голосовую команду «Трава», но в университете ему объяснили, что на некоторых молодежных жаргонах это звучит как неприличное ругательство.

Технология «дружественной обуви» пришла на Варту с орбиты двадцать лет назад. Если бы не имперские программисты и биохимики, Артём шагал бы сейчас по бетонной полосе, загруженной колесным транспортом, и на ногах бы у него были резиновые шлепанцы…

Впрочем, кто сказал, что человек в резиновых шлепанцах не может быть счастливым.

Артём сел на плетеную скамейку и вытянул ноги. В промежутках между ветками зажигались окна: люди возвращались с работы. Или просыпались после дневного сна. Или просто гнали от себя темноту, хотя с тех пор как над планетой зависла «Метрополия», ночи стали ощутимо светлее…

Окна, окна, окна. Лепящиеся друг к другу жилые модули. На планете не так много территорий, где можно разместиться с комфортом: на полюсах вечные льды. Между ними огромные пространства океанов. Равнины, где ветер сгрызает камень за несколько минут. И несколько оазисов, где ютится миллиард населения, где растут желто-зеленые декоративные лианы, где опресняют океанскую воду, где смотрят в небо…

Пискнул коммуникатор у него в кармане. Это была, конечно, Ванесса. Возможно, Артём повел себя с ней слишком… холодно?

— Покажи письмо, — сказал он после секундного колебания.

Открылся текстовый фрагмент.

«Уважаемый Артём Прозоров. Служба протокола Его Императорского Величества уведомляет Вас, что вы приглашены на аудиенцию завтра, в одиннадцать утра по времени Второй Столицы. Вам следует прибыть в государственный космопорт, центральная стойка, к девяти утра. Форма одежды — деловая.

Примечание: если вы откажетесь от аудиенции Его Императорского Величества по религиозным, нравственным или иным соображением, к вам и вашей семье не будут применены санкции либо репрессивные меры».

Подошвы его ног сделались ледяными. Холодный ветер, протянувшись над землей, обманул разумные туфли и выстудил пятки, как если бы Артём в самом деле был босым.

Он снова перечитал сообщение. С облегчением понял: это шутка. Дурацкий розыгрыш.

Еще через несколько секунд, когда планетарная сеть подтвердила подлинность обратного адреса, ему захотелось стать древним винтиком с резьбой и забиться под плетеную скамейку.

Император не человек. Этого никогда не скрывали.

Император — надчеловеческая сущность, построенная на основе многих личностей. Император — государство в государстве, Империя внутри империи. Это все, что следовало знать людям Варты и, наверное, других колоний тоже.

— Это странно, — повторил отец, непривычно растерянный. — Может, что-то вроде общего сбора? Может, имперские службы собирают сотню людей, к примеру, по жребию, и показывают Императору как бы срез общества…

Он на секунду задумался — и повеселел, будто обретя почву под ногами:

— А вот это похоже на правду! Да… в мои молодые годы собирали лучших студентов планеты на слет, и перед нами выступали министры, например. Это было, в общем, бессмысленно, однако забавно, создавало эдакий творческий настрой… Возможно… Сейчас идут экскурсии, ты знаешь, экскурсии на «Метрополию», и тоже по жребию… Он помолчал секунду и нервно оглянулся на дверь.