Журнал «Если» - «Если», 2012 № 06

И Император бросил ему мяч.

«Шлеп, дерг, левый задний, тык, шмяк, тише-тише…»

Отец ждал подробностей, но боялся расспрашивать при матери. Артём ни с кем не хотел ни о чем говорить; то, что с ним случилось, заполнило память и мысли без остатка.

С ним пыталась связаться Ванесса. Артём не отвечал ни на письма, ни на вызовы. «Ты должен сделать большую работу, — сказал Император, прощаясь с ним. — Внутреннюю работу. Я дам тебе гражданство, только если увижу, что ты готов. Времени не так много — соберись и сделай внутренний выбор, без страха, без тщеславия, спокойно и по-взрослому».

Страх прошел неожиданно быстро. Артём смотрел на небо, где плыла в лучах солнца «Метрополия», и пел про себя «Патетическую симфонию», в которой непродуманными оставались два фрагмента в третьей части. С тщеславием оказалось сложнее: мысль о том, что Артём Прозоров будет Императором, в какой-то момент раздула его, как воздушный шарик. Он стал глупым напыщенным ребенком лет восьми и прожил так почти сутки, и только сто раз повторенная песня «Левый задний» помогла немного сбить дурацкую спесь.

Днем он бывал почти счастлив, гуляя по городу и глядя вверх, на «Метрополию». По ночам просыпался в ужасе. Движения маятника становились все быстрее и короче, пока однажды на рассвете Артём не принял решение.

Он стоял рядом с торговым автоматом, пил воду и глядел на маленьких желтых птиц, купающихся в пыли. Он сказал себе — да, я хочу знать: кто такой Император, как он устроен, почему он центр Вселенной? Я хочу быть Императором и одновременно гражданином; я хочу, наконец, записать свою «Патетическую симфонию», и пусть ее слушают люди на тысяче планет…

Прохожие косились на него с недоумением. Наверное, в этот момент он выглядел очень счастливым.

— А это тебе за «колонию»!

— А это за «туземцев»!

— А это от меня лично!

Трое били четвертого. Маленький и щуплый, он был великолепной жертвой. Он сопротивлялся, царапался, плевал и выглядел таким противным и жалким, что палачам с каждым ударом становилось понятнее: здесь не расправа, а справедливый суд.

Артём хватил самого высокого сумкой по затылку, просто чтобы как-то расцепить клубок. Мальчишки были меньше и легче Артёма, он растолкал их в разные стороны:

— Все на одного?!

— Это его брат, — крикнул белокожий парень.

— Значит, тоже имперская дрянь! — рявкнул смуглый.

— Продажные шкуры! Предатели Варты!

Они наскочили теперь уже на Артёма. Он ударил смуглого сильнее, чем рассчитывал, и разбил мальчишке губу.

— Ты пожалеешь! Мы еще вернемся!

Он поднял с земли Кирилла. На этот раз брату пришлось тяжелее всего — губы расквашены, лицо в синяках. Заживляющие салфетки, в ужасе подумал Артём. Его избивали каждый день, а он покупал упаковку салфеток и каждый день заживлял лицо, чтобы мать могла поверить в незакрытые двери, щербатые ступеньки, другие несчастные случаи…

— За что они тебя?

— Свиньи. Я получу подданство. А они останутся рыться в грязи.

— Кир, в какой грязи?! Почему ты никому не сказал… Почему ты не сказал мне?!

— Потому что я буду жить на «Метрополии», а там не любят слабаков.

Артём подавил желание взять брата за плечи и трясти, пока не отвалится голова:

— Что за бред? Что у тебя за каша в голове? Кир! Немедленно к врачу, потом к администратору школы…

В этот момент его ударили сзади по голове.

— Ученик шестого класса Ирисов Вадим нанес удар по голове потерпевшего базальтовым осколком, который изъял с клумбы городского парка. С ребенком работает психолог. В конфликте разбираются педагоги. Доклад о происшествии доставлен на орбиту.

Экран погас. Мать сидела за столом, очень прямая, суровая:

— Кирилл, ты правда называл людей Варты «туземцами»?

Маленький, бледный, брат сидел за дальним концом стола, как подсудимый.

— Ты правда говорил, что получишь подданство «Метрополии» и никогда не вернешься на Варту?!

— Мама, оставь его в покое, — сказал Артём.

У него немного кружилась голова. Врач сказал, еще сутки будет кружится. На него надели терапевтический шлем, который мягко корректировал последствия сотрясения.

— Мама, его за это били непрерывно три месяца, каждый день. Если ты будешь на него орать, станет только хуже.

— Я не понимаю, — сказала мать, и в голосе зазвенели слезы. — Как я могла… как мы дожили до такого? Наша Варта… Может, не лучшее место во Вселенной, но наш дом! Чего тебе не хватает, а, маленькая скотина?!

У Артёма пискнул в кармане коммуникатор.

— Вы ведь не первый раз на «Метрополии»?

Он покачал головой, боясь, что голос его подведет.

— Сюда, пожалуйста. Император примет вас через несколько минут.

Голова ощутимо болела. Артём не знал, можно ли подниматься на орбиту после черепной травмы, в корректирующем шлеме. И у него не было времени выяснять. Теперь он сидел на полу в той самой комнате, где однажды виделся с Императором, и изучал узоры на светлых стенах, а в голове пищало комариком: «Сок, ток, левый задний, век, дик, хрюшка в мыле…»

Щелкнула дверь за спиной. Артём хотел встать…

— Сиди, — на плечо ему легла большая рука. Артём замер от прикосновения этой ладони.

Император сел, как в прошлый раз, напротив, на пол. Вместо мяча в его руках была вереница крупных черных бус, нанизанных на шнурок. Длинные пальцы перебирали бусины одну за другой.

— Кис, брысь, левый задний, хвост, рост, по лбу крышкой… Как же ты так нарвался, Тема?

— Они били моего брата.

Император улыбнулся. Это было короткое, жутковатое и завораживающее зрелище, вроде северного сияния в тропических широтах.

— Ты принял решение?

— Да…

— Что ты решил?

Артём попытался вспомнить, что он чувствовал, стоя рядом с торговым автоматом. Попытался услышать внутри «Патетическую симфонию», но в голове прыгала мелодия «Левый задний».

От нее проходила боль.

— Артём, — тихо сказал Император. — У тебя сотрясение. Ты со своим прекрасным мозгом проживешь длинную жизнь, но для нашей цели он уже не годится.

Артём молчал.

— Как же ты мог так подставиться, а?

— Они били моего брата.

Император кивнул:

— Жаль. Я успел с тобой свыкнуться. Хотел, чтобы ты стал частью меня и частью Империи.

У Артёма нестерпимо заболел висок.

— Сиди… Сейчас отпустит, это спазм… Эх, дуралей. Ты жалеешь?

Артём молчал.

— Конечно, ты получишь подданство, прямо сегодня. Собственно, ты последний, кого примет на борт «Метрополия», — и мы уйдем… Успеешь попрощаться?

Артём зажмурился, оставляя слезы снаружи:

— Спасибо, Ваше Императорское Величество. Но по ряду причин я не могу принять ваше предложение.

«Метрополия» уходила. Несколько дней ее можно будет различить невооруженным глазом, а потом только в телескоп. Затем она уйдет в прыжок и исчезнет на двадцать лет, до нового визита.