Журнал «Если» - «Если», 2012 № 06

«А мама-то была права…»

— И запомните, вы должны поддерживать ролевую модель общения. Это значит, что если Император будет говорить с вами, как отец с сыном, — вы должны отвечать, как почтительный сын любящему отцу. Если Император примет роль начальника — вы будете подчиненным. Если он примет роль сурового монарха…

Открылась информационная панель на стене.

— Его Императорское Величество приглашает Артёма Прозорова, — проворковала юная, лет шестнадцати, девушка и улыбнулась ободряюще. — Пройдите в кабинет, пожалуйста.

Он вошел и остановился посреди квадратной комнаты. У столика напротив, закинув ногу на ногу, сидел мужчина лет тридцати, бритый наголо, в темно-зеленом свободном костюме. В руках у него был мяч — оранжевый с черным. Артём ожидал чего угодно, но не мяча.

Он стоял, памятуя, что перемещаться без приглашения ему запрещено. К этому моменту чувства притупились, а из желаний осталось одно: поскорее отыграть «ролевую модель» и покинуть «Метрополию». «И больше никогда-никогда, мама, как ты была права, что же мне дома-то не сиделось…»

«Кис, брысь, левый задний, — назойливо звучало в голове. — Хвост, рост, по лбу крышкой…»

Император смотрел на него сквозь дымчатые очки — вряд ли он носил их для удобства. Скорее, для комфорта посетителя. Артём вспомнил и содрогнулся: «Вы не должны отводить взгляд…»

— Ну что, Артём, — сказал Император с непонятным легким акцентом — «Левый задний», так?

Артём попятился, забыв о наставлениях Службы Протокола.

— Я не читаю твои мысли, — Император покачал головой. — Но я внимательно прослушал твои работы… Что тебе все-таки ближе — математика или музыка?

Артём молчал.

— Сядь, — Император кивнул. — На пол. Здесь чисто.

Артём опустился на пол, где стоял.

— Чем ты занимаешься — прямо сейчас? Пытаешься вычислить «ролевую модель»?

— Да, — сказал Артём.

— Перестань, не надо этого делать…

Император встал. Он был высок, пожалуй, даже огромен. На Варте, где люди в массе своей были ниже ростом, чем жители «Метрополии», он выглядел бы нелепо и пугающе. Артём дернулся, чтобы тоже встать — и завис, пытаясь вспомнить, что предписывает в таком случае Служба Протокола.

Император подбросил мяч и поймал. Потом заставил вертеться на пальце. Артём никогда не видел ничего подобного.

— У меня к тебе предложение, к которому ты не готов, — сказал Император и уселся напротив. — И я не знаю, как тебя подготовить, в этом проблема… Скажи, почему ты не подавал заявку на подданство?

Артём понял, что не может говорить. Такое в его жизни случалось только однажды — когда в первом классе он должен был петь в прямом эфире на школьном празднике. Но тогда он под конец куплета справился с голосом, а теперь не мог выдавить ни слова.

— Ты привязан к семье? Это естественно. Но ты уже взрослый, рано или поздно уедешь, уйдешь. Ты привязан к своей планете? Ты не хочешь увидеть другие?

— Я боялся, что мне откажут, — сказал Артём.

— Правда?!

Артём опустил голову.

— Ну вот я тебе предложу подданство — ты согласишься?

— Да, — сказал Артём и испугался до холодного пота.

— Отлично, — Император снова подбросил и поймал свой мяч. — Уже очень хорошо. Теперь слушай меня внимательно.

Он скрестил ноги, оперся локтями о колени, держа перед собой мяч, как планету на ладонях. Или как голову врага.

— Ты очень молодой человек редких дарований. Возможно, их еще оценят на Варте, а может, и нет — они специфичны. Я не удивлюсь, если ты поешь про себя не умолкая, свои и чужие песни, или слушаешь симфонии — молча… Да?

Артём наклонил голову.

— Поэтому, Артём, я решился предложить тебе не подданство. Я предлагаю тебе гражданство. Понимаешь, что это значит?

— Нет, — сказал Артём, хотя прекрасно все понял. Ужас вернулся к нему с десятикратной силой. Казалось, в комнате разорвалась молчаливая бомба:

— Нет, пожалуйста!

— Дуралей, — мягко сказал Император. — Тебя никто не заберет насильно. Более того, если бы ты сейчас закричал «да-да-да», я отпустил бы тебя подумать на досуге…

Артём съежился.

— А теперь слушай самое главное. Те, кого я забирал раньше, оставляли снаружи свои тела. Это выглядело, как физическая смерть… В самом деле, признаю, это потеря, с одной стороны, и шок — с другой. Чужая эндокринная система, чужой мозг, непростая адаптация. Сложно… Может, поэтому те сорок три человека, которые получили гражданство за последние сто лет, были старше пятидесяти.

Артём смотрел на мяч в его руках.

— Мячик нужен мне, чтобы постоянно тренироваться. Чувствовать баланс. Равновесие… Огромная нагрузка на мозг. Который сам по себе довольно-таки стар, Денису Донцову сейчас двести четыре года… Ты знаешь, кто такой Денис Донцов?

Артём молчал.

— Это Император, — сказал его собеседник. — Он собирал нас, сперва играя, потом сознательно. Нанизал нас на свою личность, как пластмассовые колечки на палочку. Мы — граждане великой Империи, ее ядро… Малыш, мне больно смотреть, как ты нервничаешь. Меня зовут Марта Гомес, я приняла гражданство всего два года назад и расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.

— Я хочу быть собой!

— Конечно. Послушай. Я биохимик, если тебе интересно, с Легенды. Это колония, по сравнению с Вартой — молодая и бедная. У меня там осталась семья, два сына, внуки… Я могу написать им, у нас есть связь. Они думают, что я получила подданство и работаю на «Метрополии».

— Вы что же, все помните?!

— Конечно. Моя личность не растворяется и не смешивается. Но кроме личности у меня теперь есть нечто гораздо большее. Это Империя, и я ее часть… Представь, что у тебя есть тростниковая дудочка, ты играешь тихонько и чисто. Но тебе предлагают грандиозный оркестр из лучших инструментов, лучших виртуозов Вселенной. Твой нынешний талант, твоя личность — это дудочка, мальчик… Подумай, что будет, если в твоем распоряжении окажется оркестр.

Голос Императора не менялся — тем не менее Артём был уверен, что с ним говорит пожилая озабоченная женщина.

— Знаешь, я не жалею о своем потерянном биологическом носителе, новые возможности его затмили, — снова заговорил Император… а возможно, Марта Гомес. — Но тебе ведь и тело-то не придется оставлять.

— Я не понимаю…

— Теперь самое главное, — сказал Император, и Артём понял, что Марта Гомес отошла в сторону. — У меня намечается проблема. Или так: у меня скоро наметится проблема, которую я должен предвидеть. Мозг Дениса, как и его тело, устарел, несмотря на все усилия имперской медицины. Компромиссный вариант вроде синтетического тела меня не устраивает: я хочу быть смертным, это принципиально. Артём, меня устраивают твой мозг и твоя эндокринная система. Ты очень молод, но уже не ребенок. Ты достоин гражданства как личность. Снаружи это будет выглядеть и вовсе забавно: ты будешь Императором, Артём. Ты, в твоем теле, с твоими дурацкими песенками, которые я так ценю.