Журнал «Если» - «Если», 2012 № 06

Как мне кажется, именно тогда и прервалась традиция издания отечественной НФ: она стала издательствам не нужна, потому что жанровая структура публикуемых произведений изменилась.

Понятно, что никто не собирался намеренно хоронить отечественную НФ. Тезис был таков: мол, ситуация на рынке изменится, появится спрос, будем издавать. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. И наши авторы быстро поняли, что гораздо проще, легче и выгоднее писать типовые романы для очередной серии, чем тратить год-два на подготовку серьезной НФ.

Хотя стоит упомянуть один интересный факт. Как среди западных, так и среди отечественных авторов, пишущих фантастику, гораздо больше людей с техническим или естественнонаучным образованием, чем с гуманитарным. Казалось бы, все должно быть наоборот. Но вот вам результаты исследований работы человеческого мозга, которые такое противоречие объясняют. Как известно, у людей одно из полушарий мозга более развито и активно, причем одно отвечает за рациональное мышление, а второе — за творческое. Поэтому в зависимости от преобладающей активности одного из полушарий человек становится или «технарем», или «гуманитарием». Ученые выяснили, что очень многие «технари» при наличии склонностей и желания способны вполне успешно заниматься тем же, что и «гуманитарии» — писать стихи и прозу, картины, музицировать и так далее.

А наоборот — категорически нет. «Художественной натуре» вбить в стену пресловутый гвоздь и то непросто, а уж проблемы многомерной структуры Вселенной, искусственного интеллекта и получения энергии из вакуума и вовсе непостижимы. Зато взять и придумать фэнтезийный мир с четко фиксированными «правилами игры», расписать его в красочных деталях и размазать многослойный сюжет на три тома — это пожалуйста. Остается лишь одна загадка: почему отечественные пишущие «технари», способные усвоить и понять суть любой научной идеи, а потом сделать ее основой НФ-произведения, решительно не желают этим заниматься?

Итак, что мы имеем в сухом остатке? Интерес к научной фантастике у отечественного читателя никогда не пропадал, чему доказательство как выходящая в переводах и вполне востребованная у нас зарубежная «твердая» НФ, так и тираж журнала «Если». Теоретически, есть и авторы, которые могут ее писать. Но не пишут. В этом случае получается, что три ответа читателей (отсутствие жанровых амбиций, неспособность понять научные идеи и гипотезы, выбор легкого пути), составляющие в сумме около 60 %, более справедливо отражают причины сложившейся ситуации. И что современный жанровый перекос отнюдь не целиком и полностью лежит на совести господ издателей, которые охотно стали бы публиковать и «твердую» НФ, если бы наши авторы ее предлагали.

Господа авторы, а вам слабо?

Андрей НОВИКОВ

Редакция «Если» подвела итоги очередного этапа конкурса для начинающих авторов «Альтернативная реальность». Радует, что за истекший период в почте стало меньше фэнтези, но огорчает заметное увеличение доли, условно говоря, социальной фантастики, живо напоминающей газетные статьи или фельетоны. Мы рассматриваем все произведения, но при прочих равных приоритет отдается тому жанру, на который и ориентирован журнал, то есть НФ во всех ее «ипостасях».

Напоминаем будущим конкурсантам: к рассмотрению принимаются работы не более 45 тысяч знаков (желательно распечатки, присланные по почте), к тексту прилагаются краткие биографические сведения об авторе и его e-mail. Публикации в рамках конкурса не оплачиваются, произведения не рецензируются.

В финал нынешнего этапа вышли Владимир Игоркин, Кристина Каримова, Ольга Кузнецова, Анатолий Леванчук, Сергей Соломаха. Победил рассказ «За дверью» Сергея Соломахи.

Соломаха Сергей Владимирович родился в 1970 году в Гомеле (Беларусь). Закончил биологический факультет, а позже факультет переподготовки кадров (практическая психология) Гомельского государственного университета имени Франциска Скарины. Ныне работает по второй специальности. Дебютный рассказ автора «Девочка и гармонист» появился в журнале «Юный техник» в 2007 году, с тех пор в периодической печати опубликовано еще шесть новелл.

Жюри конкурса

Коридор тюремного блока покрывал слой тины.

По зловонным лужам прошлепали двое. Один шел напрямик. Булькая и хрипя, переваливался с ноги на ногу, каждое движение давалось ему с трудом. Другой двигался легко, петлял, то и дело прыгал или замирал с разведенными руками. Грязь была повсюду, и на его сверкающих ботинках тоже, но человек не сдавался. Перед вогнутой бронированной дверью двое остановились. Тяжелый ключ провернулся в замке, дверь чавкнула и ушла в сторону.

Сопровождающий блеснул мутными глазами, лишенными век, привалился к стене.

Его спутник постучал ботинком о ботинок и шагнул в небольшое прямоугольное помещение. После душных коридоров в комнате дышалось легко. Взгляд человека скользнул по скудному интерьеру. Простой стол с черным вакуумным портфелем посередине, три стула и светящийся желтым светом иллюминатор. В потолке зиял вентиляционный канал, тянуло свежестью.

— Капитан, — голос провожатого грозил сорваться на астматический кашель, — заключенного приведут через пять минут.

Капитан оглянулся:

— Все в порядке. Можете остаться за дверью.

Дважды повторять не пришлось. Дверь с влажным шлепком захлопнулась.

Мужчина подошел к иллюминатору, постоял, вглядываясь в желтую муть. Мимо проплывали крупные силуэты: снаружи кипела жизнь. Он вынул из кармана носовой платок и принялся чистить от грязи штаны и обувь.

Швырнув грязную ткань в угол, капитан направился к столу и извлек из портфеля документы. Его движения приобрели ту неторопливую сосредоточенность, которая свойственна скорее саперу, нежели чиновнику, работающему с документами, пусть даже и чрезвычайно важными.

Все объяснялось просто: с бумагой капитан имел дело второй или третий раз в жизни. Сенсорные голограммы куда удобнее и экономят кучу времени, но разве объяснишь это чинам из отдела межрасовых контактов?

Прошло не пять, а все тридцать минут. Наконец дверь отъехала в сторону, и два харацина за руки втащили человека в насквозь промокших обносках. Вид он имел непокорный, а фигурой походил на большой крепкий огурец: лысый, с мощной шеей, переходящей в покатые плечи. Под прилипшими штанами угадывался обширный зад.

Брошенный на пол лицом вниз заключенный лежал со слегка согнутыми в коленях ногами: выпуклый упругий живот не расплющился под весом тела, а подпирал его.