Юрий Леднев - Странный остров

— Никто не хочет сказать нам точно: может манекен заменить человека или нет?

Вопрос был чисто философским. Георгия, как ветром сдуло с постели, и он вмиг оказался рядом с Патом. С заинтересованной улыбкой глядя на Пата, как коллекционер на редкую реликвию, философ нежно проворковал:

— Дорогой Пат, ты бы так сразу и сказал! Давай, давай разберемся. Так, значит, тебе интересно знать, может ли манекен заменить человека? — Философ выпрямился, как на поединке. — Это тема большой философской дискуссии, Пат. И мы ее с тобой сейчас не спеша решим!

Пат открыл лицо и с вниманием глядел на философа.

— Ну, а как ты считаешь, может или не может заменить манекен человека? И почему это вдруг пришло такое в твою голову? — Подбираясь к первопричине зарождения идеи, крутился вокруг клерка заинтригованный философ.

Увидев к себе внезапно возникшую заинтересованность, Пат заважничал, приосанился и стал солидно излагать:

— Вот идем мы с Массимо и думаем: а ведь эти чертовы глиняшки бывают умнее нас. Не всегда, но бывают! Массимо их за это ломает, корежит, а я его за это луплю. Врезал, значит, я ему в ухо, а он мне: вот заменят нас с тобой манекенами, тогда узнаешь! Я подумал: а может, он прав? Вот мы и пошли к вам.

Друзья откровенно грохнули от хохота: слишком уж необычно зародилась у клерков великая философская проблема.

— Значит, вы боитесь безработицы?

— Беспокоитесь, что Хант может заменить вас манекенами?

— На острове обойдутся без вас?

— А что, разве нельзя? — Из-за плеча Пата тянулась вопрошающая физиономия Массимо.

— Отвечаю вам сразу и категорично: манекены никогда не заменят человека! — заявил Георгий.

Массимо облегченно, на высоком тоне, будто скинул с себя валун, простонал, а Пат радостно прогудел. И, чтобы окончательно утвердиться в выводе доброго философа, Пат спросил:

— А ты точно уверен?

— Точно! — без тени сомнения подтвердил Георгий. — Такой вопрос задавали самому отцу кибернетики!

— И что он ответил?

— Ответил мудро и просто. Все зависит от того, каков человек и каков робот. И пошутил: «Я знаю людей, которые не умнее мясорубки!» Значит, если человек будет мыслить, как мясорубка, то его обязательно заменят роботом, — популярно разъяснил Георгий.

— Ну слава богу, мы с Массимо не мясорубки! — радостно хохотнул Пат. — Значит, нас манекены не заменят!

Орест на это назидательно ответил:

— Если будете каждый день глотать вашу техническую смесь, то превратитесь в кофемолки. Хотя они и умнее мясорубки, но не умнее роботов! Понятно?

— Понял, — ответил Пат и погрозил пальцем Массимо: — Ты больше не обижай глиняшек! Они глупые, а ты умный! Ты должен понимать, что такое человек и что есть робот! — Так неожиданно Пат вывел новый плод на философском древе. Он, как грейпфрут, хотя и отличался по вкусу от лимона и апельсина, но был куда тяжелее их по весу.

После правления очередного президента в городе наступал «День чистки». Так называл этот день Пат.

— Чистка — это самый тяжелый день для нас! — признался старший клерк.

И, действительно! Друзья ходили по улицам города и видели, какая напряженная работа кипела вокруг.

Манекены-работники, чистильщики, как муравьи-трудяги, и днем и ночью без устали были заняты грандиозным делом очищения. Они вставляли разбитые стекла в витринах, заменяли негодные светильники, красили, ремонтировали, меняли фасады домов, ограды, заборы, асфальтировали дороги — все, что пришло в упадок, что было разрушено в результате бесхозяйственной программы Брена. Причем вся работа производилась почти без механизмов, вручную.

По улице Большого Бизнеса катили огромный рулон. Юрий поинтересовался у манекена, что это такое.

— Это полотнища с бывшими истинами президента Брена, — ответил манекен.

— Хитрого, доброго Брена, — поправил Орест.

Манекен посмотрел непонимающе на Ореста, потом встряхнувшись, покатил рулон дальше, видимо, так и не понял смысла слов, высказанных Орестом.

С десяток манекенов везли тележки, доверху наполненные пачками никому теперь не нужных нью-долларов.

— Куда везете дровишки? — шутливо спросил Юрий.

— В топку! — хором ответили манекены.

— Может, и наши миллионы туда же? — намекнул Юрий про щедрость Брена, которая стояла в углу коттеджа тремя туго набитыми мешками.

— Зачем себя разорять? — отшутился Георгий. — Останемся миллионерами, как Пат и Масси. С гордым сознанием, что у нас много денег!

В центре, на площади, манекены разбирали монумент президента. Рядом в пыли валялся его бюст с отбитым носом.

— Все в этом мире не вечно! — философски вздохнул Георгий.

Друзья внезапно обернулись на раздавшийся сзади них треск и раскатистый хлопок, будто стрельнули из пушки. Это работяги-чистильщики сбросили с высоких опор огромный портрет Брена, весь продырявленный от брошенных в него камней.

Насмотревшись на чистку, друзья пошли домой.

— Представьте, если бы на острове вместо манекенов были люди! И такую программу бесхозяйственности им задал Брен? Сколько бы им, бедным, пришлось поработать, чтобы восстановить все после его разрушительного правления? — размышлял Георгий.

— Для людей такое невозможно! — возразил Орест.

— Люди могут сделать все не хуже манекенов! — продолжил свою мысль Георгий. — Но надо для того перевоспитать человеческое сознание, его привычки. С манекенами проще: вложил в него программу новенькую, он и заработал по ней. А человек? Его надо переубедить, доказать необходимость перестройки. С ним сложнее!

Так с разговорами и рассуждениями друзья пришли домой и хотели отдохнуть, но только они завалились в постели, как вбежал Пат и бесцеремонно гаркнул:

— А ну, встать всем!

Вид у него был зловещим и ничего хорошего не сулил. Похаживая между кроватями и поигрывая револьвером, он неожиданно заявил:

— Если взяли подсвечники, скорее отдайте! Или всем будет худо!

— Какие подсвечники? — изумились друзья.

— Какие? Не знаете? Из чистого золота! Забыли? Они стояли во Дворце, в кабинете президента. Вы их свистнули, когда писали Брену свои стишки. Ну!? — Он с ненавистью и угрозой цинично потребовал: — Отдайте подсвечники! Быстро! Все равно их у вас найдут и тогда расстреляют. Видя, что угрозы не действуют, он стал просить: — Ребята, отдайте подсвечники? Я потихонечку поставлю их на место. Без шума, ни-ни! Никто не узнает, где они были. Даже, — он огляделся вокруг, — Массимо не узнает. Я понимаю вас: золото есть золото. Но жизнь дороже! Давайте скорее! Не надо со мной шутить! Я не люблю!

Что Пат не шутит, было ясно и без его заверений. Один глаз у него был злобно прищурен, другой налился кровью. В правой руке зловеще поблескивало дуло револьвера. И явное, а скорее, опасное недоразумение надо было быстрее рассеять.