Константин Фарниев - Взорванные лабиринты

— Эти типы всегда знают, что делают, — подытожил он тоскливый рассказ друга. — В конце концов все обстоит не так уж плохо, если они в самом деле дадут тебе возможность вести научную работу.

— Я буду иметь полное право расторгнуть с ними контракт, если они не выполнят своих условий.

— Кто знает, на что они способны.

— Не знаю, ничего не знаю! — вдруг закричал профессор. — Ничего не понимаю, — совсем тихо закончил он.

— Успокойся, Рок, не надо паники. Обдумай все. Не спеши, не отчаивайся. Не так уж они всесильны, как он тебе обрисовал. Давай лучше подкрепимся как следует и сыграем партию-другую в шахматы.

Все-таки хорошо, что я здесь не один, подумал Фэтон. Напряжение спало.

Доктор заказал обед.

— Первый раз вижу человека, который так сильно переживает от того, что ему предложили стать миллионером.

— Тебе все шутки, старый пенек. А я не знаю, что принесет миру мое решение: благо или зло.

— Кому-то нужно и шутить, дружище. Конечно, такие негодяи, кого хочешь обведут вокруг пальца. С другой стороны, они почти во всем правы.

Горничная бесшумно расставила на столике тарелки и ушла. Друзья без всякого энтузиазма сели за стол.

Эгрон уже собрался уезжать, когда его окликнул привратник. Звонил из города Роттендон. Проклиная «эту розовую дубину», Эгрон с трудом выбрался из машины. Роттендон срывающимся голосом просил обязательно заглянуть к нему.

Встретил он Эгрона в холле своего городского особняка. Лицо коротышки выражало такой страх, что толстяк не на шутку перепугался.

— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросил он.

Роттендон протянул ему письмо.

— Передали швейцару минут тридцать назад. Хорошо, что я еще застал вас там.

Эгрон, не снимая перчаток, развернул небольшой лист мелко исписанной бумаги. «Уважаемый господин Роттендон! — стояло вверху. — Дам не приветствую, потому что в нашем сговоре они не участвовали. Пишет вам Ремми Табольт, которого вы вместе с его верными друзьями попытались отправить в общество самой молчаливой публики. Так вот, ваши ребята оказались сущими болванами. Я таким идиотам не доверил бы даже ограбления какой-нибудь полумертвой старухи. Короче говоря, уважаемые господа, ваши карты биты моим козырным тузом. Не знаю только, успели ваши злодеи собрать свои кости и убраться подальше от полиции. После длительных размышлений мы пришли к выводу, что сделаем очень правильно, если в полном составе явимся к инспектору Яви с повинной. Ибо, я думаю, без труда сумеем доказать дотошным крючкотворам, что творили, не ведая что творим. Полагаю, после наших признаний полиция быстро накроет вашу лавочку. Это первое, что пришло нам в голову после первого тура здравых размышлений. Затем мы принялись думать дальше и после свободного и демократического (не то, что у вас) обмена мнениями пришли к следующему решению. Мы с вами поладим в том случае, если вы навсегда откажетесь от попыток ликвидировать нас. Раскройте глаза пошире и читайте внимательно. Вы в наших руках. По первому же моему сигналу свора инспектора Яви возьмет вас и прочно припечатает к месту, которое вы давно заслуживаете. Сегодня немедленно после получения письма переведете в Главный банк известной вам нейтральной страны 3 (три) миллиона крон на фамилию, которая будет стоять в конце этого письма. В случае неудовлетворения наших требований мы самым вульгарным образом закладываем вас полиции и исчезаем с большой обидой на вас. С приветом Ремми Табольт».

Чем дальше читал письмо Эгрон, тем больше багровело его лицо. Под конец оно приобрело цвет хорошо раскаленного кирпича. Роттендон с тревогой следил за компаньоном. Это был его провал, и он знал — компаньоны не простят.

Эгрон аккуратно свернул письмо и протянул его адресату. Лицо банкира выражало теперь откровенное презрение.

— Не мог даже предполагать, Роттендон, что вы можете быть таким идиотом.

— Вы требовали быстроты. — Голос Роттендона предательски дрожал. — У ребят не было времени подготовить все как следует.

— Я не о том. Вы идиот, потому что не подумали понять человека, с которым имели дело. По вашим отзывам, — он кретин, а судя по письму — это деловой человек, умный и напористый. Информируй вы нас правильно, мы бы поручили ему и его людям охрану нашей тайны. Немедленно перечислите им деньги!

— Я это сделаю, — ответил Роттендон, — но нам все равно нужно застраховаться. Почему вы не хотите принять предложение Чепрэ о ликвидации Яви и всех его помощников. Пусть люди Чепрэ заодно покажут, на что они способны.

— Зачем? — нахмурился Эгрон. — Когда профессор примет наше предложение, вся работа Яви утратит всякий смысл. Ведь профессор уже не будет считаться похищенным.

Роттендон с сомнением качнул головой.

— А если он не примет предложение?

— Это отпадает, — резко ответил Эгрон. — Другого выхода у него нет, и он это прекрасно понимает. Так что не паникуйте и выводите из игры Табольта и его компанию.

Эгрон кивнул компаньону и тяжело пошел к выходу. Роттендон проводил его взглядом до двери. Отдать негодяям ни за что ни про что целых три миллиона крон! Все в нем восставало против такого шага, и в то же время он понимал, что не посмеет ослушаться Эгрона. Развязать руки Чепрэ — разрешить ему покончить с Яви — и дешево, и надежно. Проклятый Эгрон уперся, как бык.

Роттендон еще с минуту постоял у лестницы, размышляя, а потом пошел наверх. Из своего кабинета он позвонил управляющему и приказал немедленно перечислить в центральный банк нейтральной страны три миллиона крон на имя Ремми Табольта с сохранением полной секретности вклада. Роттендон сделал, что требовали от него компаньоны, но это не внесло в его душу успокоения. Слишком хорошо знал он инспектора Яви.

Все попытки инспектора раздобыть через комиссара Снайда хоть легкий полицейский вертолет для отправки Бейта и Уэбер в столицу не принесли успеха. Отказ Снайда носил самую категорическую форму. Страна неспокойна, народ возбужден, жизнь в стране фактически парализована, и полиции сейчас не до судьбы какого-то профессора — таков был подтекст отказа. Тогда Яви попросил, чтобы Снайд ускорил ответы на отправленные им вчера запросы. Комиссар твердо обещал взять это дело под свой личный контроль.

Заканчивался уже одиннадцатый час, а Бейт и Уэбер оставались в комиссариате. Только капитан Котр что-то предпринимал, выполняя свое задание.

Найти комиссара Муттона не удалось. Он на полицейском вертолете улетел в столицу.

Прекратили работу связисты. К счастью, связь в системе полиции обслуживалась своими работниками. Вслед за связистами объявили забастовку работники государственной и частной розничной торговли.