Джанет Каган - «Если», 2001 № 01

— Поехали, — скомандовал я шоферу. — Куда, кстати, едем? — уже обращаясь к Джози.

— Домой.

— Что так? Веселье только началось.

— Голова разболелась.

Я махнул полисмену, и тот, узнав меня, уступил дорогу. Потом посмотрел на Джозиану и понял, что ей действительно нехорошо. Я видел ее лицо в мелькании света уличной рекламы и фонарей, отчего оно казалось каким-то неживым.

— Мне нужно домой. Принять лекарство.

Меня осенило.

— На что подсела?

Она сглотнула и посмотрела в затылок шофера.

— Какой сейчас ветер? — внезапно спросила она.

— Северный, — ответил водитель, не задумываясь.

Мне этот короткий диалог показался странным. Словно обмен паролями. Они понимают, о чем идет разговор, а я нет.

Джозиана опустила стекло и жадно вдохнула ворвавшийся воздух, наполненный нежным цветочным ароматом.

— Ну так что? — напомнил я о своем существовании.

Она покосилась на меня. Взгляд ее продолжал оставаться больным.

— Кадавр, — проговорила она одними губами. И обмякла на сиденье.

Я почувствовал легкое головокружение. Даже не головокружение, а как бы мгновенную потерю ориентации в пространстве. Такое бывает при землетрясении. Кадавр! Я знаю, что такое кадавр. Может быть, я недостаточно хорошо владею французским, но, как по-французски звучит слово «труп», знаю отлично. Меня только немного смутило то, что произнесла она его без артикля. Но это мелочь, которая проскользнула в сознании и сразу исчезла. В тот момент, когда я попытался привести ее в чувство, меня больше занимал вопрос, почему она это сказала. Обругала меня? Или, наоборот, предупредила? Мол, скоро ты будешь трупом. Или попыталась рассказать о трупе, который где-то есть. А единственный покойник, который меня сейчас интересовал, это Темер Уинстон.

В любом случае это нужно было выяснить.

Джозиана открыла глаза.

— Быстрее, — слабым голосом проговорила она.

— Что?

— Быстрее домой. В гостиницу. У меня там есть…

— Может, лучше в больницу?

Она посмотрела на меня, как на идиота. Мне даже захотелось проверить, не текут ли у меня слюни по подбородку.

— Нет. Быстрее!

— Ладно. Только ты мне все расскажешь.

— Хорошо.

Водитель, не дожидаясь дополнительного распоряжения, увеличил скорость. Через несколько минут мы подъехали к отелю. К моему удивлению, это оказался отель «Ниагара», в котором остановился мой коллега Юджин Ге.

Джозиану мне пришлось вести под руку, почти нести. Единственное, на что ее хватило, это дать мне ключ от номера. Зато когда я подвел ее к креслу, она ожила: потянулась к зеркалу, под которым на столике стояли баночки, тюбики, пузырьки, схватила какой-то баллончик, наверное, с дезодорантом, и, шатаясь, кинулась в ванную. Через несколько минут оттуда послышался шум воды.

Я прошелся по номеру, заглянул в шкаф, набитый разными тряпками, осмотрел ящики, заглянул в сумочку. Ничего интересного.

Минут через десять я начал нервничать. Не утонула ли она? Открыл дверь, оказавшуюся незапертой, и увидел в наполненной ванне улыбающуюся Джозиану. Голую.

— Посторониться? — спросила она.

— Обойдусь.

В небольшом помещении сильно пахло косметикой. Я поглядел по сторонам, надеясь найти шприц с остатками дозы, упаковку таблеток, следы порошка или другой дряни. Ничего похожего. Мой взгляд зацепился за баллончик, который она схватила со столика. Я взял его и поболтал в воздухе. Пустой.

— Поторопись, — сказал я и вышел из ванной, прихватив баллон с собой. Внимательно осмотрел. Иногда такие емкости используют для того, чтобы перевозить в них наркотики. Делают фальшивое съемное дно или изготавливают потайной лючок сбоку. Но это, в основном, удел дилетантов-одиночек. Серьезные команды изготавливают контейнеры фирменным способом, так что не всякая экспертиза определит фальшивку. На всякий случай, для проверки, нажал кнопку — из баллона слабо пшикнуло цветочной струей. Повторная попытка ничего не дала.

Я был сбит с толку. Ну ладно, дождемся хозяйки номера. Я уселся в кресле так, что мог одновременно видеть входную дверь и дверь ванной.

Наконец шум воды прекратился, и пару минут спустя вышла Джозиана в роскошном халате. Влажные волосы расчесаны, на смуглой коже румянец, зубы белые, глаза блестят. Очаровательная женщина.

— Так на чем мы остановились? — спросил я, пытаясь не реагировать на уготованные мне соблазны.

— О чем вы, ваше высочество? — спросила она насмешливо. Ничего общего с тем умирающим лебедем, которым она была полчаса назад.

— Я тебе не высочество!

— А другим?

— Надо будет — стану хоть величеством. И не вздумай трепаться обо мне. А то в три часа налажу тебя на Ерему.

В три часа наладить ее на Ерему — то есть превращенный в космическую тюрьму астероид — я не мог. Не мог в шесть и даже в двадцать четыре. Потому что ничего серьезного на нее у меня не было. Но эта угроза возымела действие. По крайней мере, веселость ее улетучилась.

— Больно мне нужно. Чего я, не понимаю?

— Будем считать, что по этому пункту у нас с тобой полное взаимопонимание. Теперь дальше. С того места, на котором остановились.

— С какого?

— Ты сказала — «труп».

— Какой еще труп?

Она явно опешила. Конечно, такое удивление можно и сыграть, уж чего-чего, а это она умела, но мне показалось, что удивление ее искреннее.

— Ты помнишь, что сказала в машине?

— Ну-у, — не очень уверенно подтвердила она.

— Труп, — терпеливо напомнил я.

— А ты ничего не путаешь?

— Нет. Кадавр.

Долгую секунду она смотрела на меня круглыми удивленными глазами, а потом рассмеялась. Смеялась она тоже очень красиво. Заразительно. Будь я в другой ситуации, то смотрел бы на нее и смотрел, получая от этого удовольствие. А может быть, посмеялся вместе с ней. Это, наверное, хорошо — смеяться на пару с такой женщиной. Но сейчас у меня не было никакого желания разделить ее веселость. Потому что смеялась она надо мной. И не просто над Тимом Пятым Алтынским, что еще можно было бы простить, а над специальным агентом третьего класса Алтынским, выполняющим особое задание.

Я разозлился.

— Довольно! — чеканно произнес я голосом отпетого кинозлодея.

Она прибрала разъезжающиеся полы- халата: очень трогательный поступок. В глазах ее стояли слезы смеха, от которых они стали еще ярче. Да, она представляла собой универсальное оружие против мужчин.

— Кадавр… — повторила она срывающимся от зажатого веселья голосом.

— Ну? — грозно спросил я, чувствуя себя довольно глупо. Первый раз вижу человека, который смеется над трупом.

— Ох, — наконец проговорила она, вытирая набежавшие слезы. — Так ты ничего не знаешь?

— Чего я не знаю?

— Это… — Она подавила новый приступ смеха. — Вот!