Андрей Ливадный - Врата Миров

Степ Степыч присел напротив.

– Раньше сказал бы тебе: неправильно, не по-людски воевать с другими разумными существами, в клетки их сажать. Но теперь не могу.

– А что так? – Егор вскинул взгляд.

– Измениться мне пришлось, – вздохнул Степ Степыч. – Я ведь уже ко многим смертям причастен. Выбор сделал. Но неправильно все складывается! – андроид вдруг грохнул кулаком по столу. Такого еще не бывало. Егор от удивления так и застыл, ложку до рта не донес.

– Эй, с тобой все в порядке? Система, что ли, опять сбоит? Может, перезапустить?

– Эх, Егорка… С системой все в порядке, это нейросети пошаливают. Ну, как мне быть, подскажи!

– Да чего тебя понесло?

– Неправильно мы живем. Все наперекосяк пошло. Весна, будь она неладна! Добра, тепла ждали, а что вышло? Я патроны снаряжаю, дети впроголодь живут, ты вот уже таким, холодным стал, всех ненавидишь!..

– Неправда! – обиделся Егор. – Своих люблю! Но ты от темы не уходи. Нам контроль над защитным полем нужен. Эшранг, если его к стенке не прижать, так и будет изворачиваться!

– Да не нужна нам его установка! – Степ Степыч горестно покачал головой. – Наша защита должна справляться! – убежденно произнес он. – Егор, я вспомню, как ею управлять! Обязательно вспомню! А эшрангов трогать нельзя!

– Это еще почему?

– Они хоть и враждуют друг с другом, но за Ошра вступятся, вот увидишь! Хонди на нас натравят или мутантов. Да ты и сам должен понимать!

Егор хмуро кивнул.

– Помнишь, ты нас в школе учил: придет Весна, растают льды, начнется новая эпоха. Где она, Степ?

Андроид лишь покачал головой.

– Не помню, прости. Как половину нейромодулей вышибло, так и забыл. В системе только клочки воспоминаний.

– А заменить твои чипы разве нельзя?

– Пробовал, не помогло. Я постоянно пытаюсь вспомнить, но не получается пока. Слова, образы, как листья, кружат. Хочу поймать, рассмотреть, а нет, будто рассыпаются они!

– Ладно. – Егор доел, начал собираться. – Патроны нужны. Пашка с Родькой скоро подойдут, сервокостюмы для них приготовь. Мы так решили – сходим, посмотрим, что там за устройство в ледниках оттаяло. А вернемся – решим, как с эшрангом быть. А ты, – он пристально посмотрел на андроида, – ты вспоминай. Старайся. Сам ведь нас когда-то учил – в любой технологии можно разобраться!

– Я попробую. Снова схожу к генераторам, может, что и вспомню. Не покидает меня чувство: знал я когда-то, как ими управлять! А тебе вот что скажу – мир нам нужен.

– Это ты мутантам скажи! – отмахнулся от его слов Егор. – Пока они по окрестностям бродят, не будет никакого мира! – зло добавил он.

Вышли уже под вечер. Ночевать в городе не стали. Путь неблизкий, а день или ночь, по большому счету, без разницы. Экипировка, изготовленная Степ Степычем, позволяла видеть в темноте, только изображение было серым и «притормаживало» иногда, если резко обернуться, бегло взглянуть по сторонам.

«Вот ведь как странно бывает в жизни, – думал Егор, пока они шли мимо полей, под серо-пепельным сводом защиты. – Мы все помним, а андроид забыл!»

Жаль, не доучились у него, да и слушали невнимательно. Кто ж знал, что такие времена настанут?

«Неужели от нескольких слов может зависеть судьба? – невеселые мысли лезли в голову. – А если б Степ Степыч успел нас научить, как нужно управлять защитой? Жили бы мы сейчас совсем по-другому?»

Что-то внутри подсказывало: нет. Изменилась бы частность, а в остальном – какое знание способно воскресить погибших?

Путь к леднику только один, по старой дороге, через плато, по краю которого вьются змейки вырезанных в камне ходов сообщения.

Каждый раз дрожь по спине от воспоминаний. Не стираются они, не тускнеют, тлеют, словно угольки.

Родька сбавил темп, перед выходом на ледник предстояло пройти через теснину, где до сих пор чернеют корпуса сервов да зияют оспины воронок. Здесь машины сдерживали стаю. С одной стороны свисают огромные сосульки, с другой от скал идет пар, дышать трудно, но быстро через опасный участок не проскочишь, мешают нагромождения обломков, да и мутанты здесь часто устраивают засады, приходится постоянно быть настороже.

– Вроде чисто, – Пашка осмотрел свою сторону, замер, ожидая ответа.

Егор медленно обвел взглядом край ледника, наползающего на скалы. Водопады сосулек, сумрак, журчание воды.

Никакого движения. Ни одного подозрительного теплового пятна.

– У меня чисто, – выдохнул он.

Родька вдруг вскинул руку в предупреждающем жесте – в укрытие!

Метнулись в стороны, затаились.

– Где? – едва шевельнув губами, тихо спросил Егор.

– За перевернутой планетарной машиной. Ну, той, что в самой-то теснине.

Ага, засек.

Егор заметил мутанта. Тот поджидал добычу в надежде внезапно атаковать.

«Родька молодец. Иначе худо бы нам пришлось. Твари отличаются не только недюжинной физической силой, они стали сообразительными, быстро учатся.

Степ Степыч говорит, что они сейчас на стадии первобытного развития. Как люди когда-то. Чудак. Какие же они люди? Внешнее сходство, конечно, есть, но в остальном, – Егора передернуло, – твари они. Вечно голодные, беспощадные, опасные».

Мысли пробежали по кругу, вернулись к насущной проблеме. «Броню планетарной машины пулей «Абакана» не возьмешь. Навылет прострелить не получится. Тут импульсный пулемет нужен. А мутант сидит тихо, не высовывается. Придется кому-то из нас послужить приманкой, хотя…» – он вскинул взгляд, скользнул им по причудливым наплывам огромных сосулек, кивнул в ответ своим мыслям.

– Родька, Пашка, держите его на прицеле, – негромко произнес он.

Страх никуда не делся. «Мутант матерый. Если промахнусь, рванет на нас», – успел подумать Егор, прежде чем выжать спуск.

Очередь ударила громко. Интегрированный глушитель старенького автомата давно отслужил свое, но звук выстрелов мгновенно потонул в реве искристого ледового обвала.

Огромные сосульки глухо били в броню перевернутой машины, разлетались крошевом, ломались, отскакивали, а вслед их падению уже раздался отчетливый угрожающий треск. Несколько метров ледяного наплыва сорвались вниз, накрыли участок теснины, заполнили его от края до края.

Егор шумно выдохнул.

Пашка нервно сглотнул, первым привстал из-за укрытия. В такие минуты он становился сам не свой, рвался вперед, часто и неоправданно рискуя. Родька, наоборот, замыкался в себе, мог часами не проронить ни слова, и взгляд у него становился пустым, отрешенным.

Егор же однозначных чувств не испытывал. В голове после внезапной схватки – будто искрящееся крошево льда. Грани восприятия вспыхивали и гасли, причудливо, прихотливо. То ознобом рванет вдоль спины, то обдаст потливым жаром, иногда хочется болтать без умолку, как часто случается с Пашкой…