Владислав Жеребьёв - Проект «Сколково. Хронотуризм». Золото Барбароссы

Произошедшее не укладывалось в голове. Только что он сидел на белой, почти стерильной платформе, отгороженной от остального мира прозрачным куполом, и уже через мгновение над головой было небо, вокруг вязкая грязь, а по соседству ленивое животное. Сделав несколько глубоких вдохов, Алексей постарался привести пульс в порядок. Отчаянно колотившееся сердце пыталось выпрыгнуть из груди, отдаваясь пульсацией в висках, в ушах гудело.

Место, где он оказался, Парижем можно было назвать лишь с большой натяжкой. Река, утлые лачуги на берегу – в общем, до той французской столицы, которую он недавно покинул, этому местечку было далеко. Одним словом – темные времена.

Послышались скрип колес и неразборчивый говор проезжавших на телегах рабочих, а обоняние уловило смрад помоев и немытых тел. Хронотурист попытался сориентироваться на местности и тут же получил пинок в бок от пробегавшего мимо мальчишки. Босоногий чумазый пострел спешил по делам, сжимая в руках какой-то сверток и, не приметив скорчившегося на обочине монаха, врезал ему со всего маху коленом по ребрам.

Подобного поворота событий блондин не ожидал и, охнув, вновь повалился в грязь, окончательно испортив новую сутану. Мальчишка взвизгнул, поддал скорости и скрылся за углом ближайшей лачуги. Тяжело вдохнув, Солодов поднялся и, отряхнув намокший подол, пошел вслед за исчезнувшим подростком. Требовалось выяснить, далеко ли до Парижа и каким образом можно перебраться на остров посреди Сены.

Малыш Поль торопился неспроста. Отец поручил ему отнести некий сверток с бумагами в лавку торговца скобяными изделиями. Начисто забыв про поручение отца, деспота и тирана, пропивавшего любой су, появившийся в доме, Поль заснул на сеновале, а когда понял, что проспал и бумаги до сих пор лежат у него в сумке, ужаснулся и бросился бегом исполнять поручение.

Мать Поля умерла от цинги пять лет назад, и после похорон они остались втроем, он, его младшая сестра Бернадет и отец Жан де Мон. Выпивоха и транжир, Жан и по трезвости отличался суровым нравом, недели не проходило без побоев и таскания за волосы, а количество синяков на теле мальчишки множилось день ото дня. Бернадет отец старался не замечать, и, появляясь под утро, пьяный и злой, плюхался на грязный тюфяк и засыпал, наполняя крохотную закопченную комнату вонью перегара и немытого тела.

Иногда, впрочем, Жану улыбалась удача. Выросший в набожной семье местного священника, он получил неплохое образование, владел грамотой и счетом, и зачастую строчил за кого-нибудь письма или прошения. Соседи и родственники удивлялись, как же этот некогда правильный и крепкий семьянин дошел, как говорится, до жизни такой.

Одни говорили, что склочность характера досталась ему от деда, другие объясняли ее пристрастием к спиртному и сетовали, на то, что покойный батюшка священник потратил на негодяя слишком много времени, избаловав до невозможности. В одном лишь сходились все: Жан де Мон был редкостным скотом.

И вот ему выпал случай подзаработать. Приехавший в деревеньку торговец решил открыть лавку скобяных изделий, а так как грамоту знал плохо, то и поручил составление бумаг Жану де Мону. Как правило, продавцы и торговцы, конечно, умели писать и считать, но только в тех пределах, что требовались для ведения хозяйства, расчета с клиентами и поставщиками. Но случись составить серьезный документ, купчую или договор, обращались к писарю.

Получив заказ, Жан с рвением принялся за работу. Еще бы, делец пообещал за красивые слова на бумаге фантастическую сумму в два ливра серебром. Договор был составлен в тот же вечер, после чего, изрядно приняв на грудь, Жан отловил сына, болтавшегося неподалеку, и, вручив свиток, наказал отнести его в нужный дом, после чего налег на бутылку, а потом, по своему обыкновению рассвирепев из-за какой-то мелочи, набросился на Поля с кулаками.

Мальчишка, улучив момент, когда тот отвлечется, схватил сверток с документами и бросился прочь. Шлепая босыми ногами по раскисшей от непогоды дороге, он прибежал на старый сеновал за трактиром, где, вместе с маленькой сестрой они частенько пережидали вспышки ярости отца.

А сегодня поутру, осознав, что отчаянно опаздывает, мальчишка несся, не разбирая дороги, и вдруг врезался коленом в сидевшего на дороге монаха. Служитель Господень показался ему истинным гигантом. Ширина плеч и огромный рост поражали, а здоровенные кулаки, торчавшие из длинных рукавов, не сулили Полю ничего хорошего. Пискнув, он развернулся вокруг собственной оси и бросился наутек.

Преодолев последние метры, отделяющие его от дома торговца, он свернул за угол и нос к носу столкнулся со своим почтенным папашей. Страдая от чрезмерно принятого накануне вина, Жан был зол на весь мир. Проснувшись и не найдя готового свитка, он долго сидел на низком дощатом топчане в своей каморке и силился вспомнить, куда тот мог подеваться.

Расспросив малышку Бернадет, Жан опять-таки ничего не понял. По словам девочки, он лично вручил свиток Полю и наказал доставить его утром заказчику, а сам лег спать. Так, наверное, и было, времени выяснять подробности у писаря не оставалось. Нужно было срочно узнать, исполнил ли мальчишка приказание отца, и если нет, то примерно его наказать.

– Ты где был? – налитые кровью глаза Жана уставились на мальчишку. – А ведь я все силы прилагаю к тому, чтобы вы с сестрой не умерли с голоду.

Если бы Поль осмелился, он бы, наверное, рассмеялся в голос. Подобные пафосные слова из уст, смердящих перегаром, слышать было действительно смешно, правда, если бы не было так грустно.

– Где ты был, и где бумаги, я спрашиваю? – Волосатые лапы Жана схватили Поля за плечи и немилосердно встряхнули.

– Да вот же они, месье, – Поль извернулся и, перекинув холщевую сумку через плечо, вытащил туго стянутый сверток. – Я немного задержался, простите меня, отец. Такого больше не повторится.

– Конечно, не повторится, а чтобы ты запомнил, как подводить отца, я преподам тебе урок.

Отняв у мальчика пергамент, Жан, не задумываясь, нанес Полю удар в лицо. Тот охнул и, теряя сознание, повалился на мостовую. Кровь из разбитой брови заструилась по бледному изможденному лицу ребенка.

– Я тебе покажу! – орал де Мон, брызгая слюной. Пудовые кулаки писаря опускались на беззащитное тело.

И тут произошло неожиданное. Решив окончательно добить мальчишку, Жан размахнулся и вдруг… запястье его перехватили жесткие цепкие пыльцы. Хватка незнакомца была столь крепкой, что Жану показалось, будто в руку его вцепились кузнечные клещи. Подняв взбешенный взгляд на незнакомца, он некоторое время просто пытался понять, что за мерзавец мешает ему воспитывать сына. Постепенно осознание чего-то неправильного и противоестественного возникло в одурманенном алкоголем мозгу.