Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

— Что тебе? — Поднявшись от материнской могилы, виконт подобрал мешок с Запретным зеркалом. — Торопишь?

Темные глаза на узкой мордочке как будто и впрямь куда-то звали.

— Иду, — обещал лисе Рафаэль, но сначала шагнул к собственному надгробию.

Вытащил из мешка Запретное зеркало, водрузил на постамент возле бюста и поглядел на себя. Довольно ли сходства, чтобы завтра умереть?

Отражение было очень похожим. И все же не таким, как запечатлел Рафаэля предок. Лицо в магическом стекле было тревожным и растерянным, лицо надгробия — гордым, решительным и отважным.

— Я польщен, — пробормотал Рафаэль, всматриваясь в древнее изображение себя самого. — Выходит, еще повоюем? — обратился он к напоминанию.

Лисица запрыгала, подгоняя: «Пойдем же скорее!».

Рафаэль спустил тяжеленное зеркало наземь и прислонил к постаменту. Тут постоит, ничего магической штуке не сделается.

Он зашагал к калиточке, сквозь которую недавно протискивался. Выпустит ли она обратно? Калиточка выпустила, и ползучие розы не цеплялись за одежду. Рафаэль вежливо придержал тугую дверку:

— Проходите, госпожа лисица. Ну, зверь, веди, куда нужно.

Зверь затрусил по занесенной сухими листьями аллее.

Что делать? Чего ожидать? Прошедшее со смерти отца время Рафаэль провел бестолково. Леон упрямо не подпускал его к главному знанию, а хватать абы что не хотелось. Единственное, что он за это время худо-бедно постиг, — научился распознавать присутствие чужой магии. Да и то — распознавать Леон обучил, а бороться? Увы.

Под ногами шуршали сухие листья; с деревьев лениво осыпались соцветия. И вдруг екнуло сердце. Вдалеке на аллее виднелись серый плащ и золотые кудри, сиявшие среди тусклого осеннего дня. Иллиана! О Белое Пламя, как Рафаэль по ней стосковался… Он чуть не сорвался бежать. Однако впереди неспешно трусило напоминание, и он удержался. Не хватало напугать любимую, чтобы она превратилась в дичь.

Да Иллиана ли это? Он замедлил шаг, вглядываясь. Плащ до земли и золотая шевелюра… для Иллианы слишком короткая. Это ее брат. Его высокая фигура и широкие плечи. Зачем Эл примчался?

Элиан заметил Рафаэля и пошел навстречу. Чем ближе, тем яснее видно: стряслась беда. Красивое лицо осунулось, щеки запали, меж бровей залегла горькая складка.

Виконт стал, прислушиваясь к себе, приказывая своему таланту охотника спать. Элиан тоже остановился. Лисица в чепчике уселась между ними, прикрыв хвостом передние лапы.

— Какой у тебя чудной зверь, — Элиан слабо улыбнулся. — Ты не рад меня видеть?

— Рад, — солгал Рафаэль, пытаясь уловить опасную магию, вольно или невольно принесенную другом.

Кажется, что-то есть.

— Раэль, я приехал мириться. Пока не поздно. Пока ты… ты… еще жив.

Откуда ему это знать? От враждебного мага?

— Ты готов со мной помириться? — спросил Элиан с надеждой.

— Я уже помирился, — сказал Рафаэль, всматриваясь. Это осунувшееся лицо, горькая складка между бровей… — Эл, какая у тебя беда?

Элиан помрачнел.

— Наш отец разорен. Он пытался вложить деньги в предприятия, которые с виду сулили хорошую прибыль. И каждый раз терял все. Ему придется продавать земли, чтобы расплатиться с долгами.

— И что же? Его долги тебя так удручили?

Элиан отмахнулся.

— Ему пообещали деньги. С условием: он дознается, чем владеют маги Альтенорао. Он велел Иллиане спросить у тебя. И получить ответ любой ценой — хитростью, посулами, отдавшись ли, все равно. Она отказалась платить собой за его неудачи в делах. Тогда он пригрозил выдать ее за герцога Тимарье, который несказанно богат и готов погасить наши долги. Ты наверняка о нем слышал: мерзкий карлик, не пропускающий ни одной юбки. Старикашка давно точит на Ли зубы. Она не знает, что делать. Но рано или поздно явится к тебе на поклон. Раэль, избавь ее от этого унижения. Скажи мне: что хранится у вас в подземелье?

Магия — вот она, в действии. В благодарность за то, что Эл приехал мириться, чтобы уберечь любимую от унизительных просьб, да просто так, лишь бы сделать другу приятное — Рафаэль готов был выложить любые фамильные тайны. К счастью, он их не знал.

— В подземелье хранится вино и свален всякий хлам, ничуть не интересный вашему благодетелю, — сообщил виконт легким тоном.

— Раэль, таким не шутят. — Красивое лицо болезненно дрогнуло. — Мне нужно привезти ответ. Скажи.

Проклятая магия, с которой не умеешь бороться! Желание угодить было острым до стона, до вскрика. Ведь просит не кто-нибудь, а Эл — друг, когда-то спасший Рафаэлю жизнь. Просит ради Ли, которая Рафаэлю дороже всего на свете. Где взять нужное знание? Броситься к Леону, уговорить его, упросить? Вырвать ответ угрозами?

Рафаэль опомнился, одернул себя. Он не поддастся.

— Эл, я не знаю.

— Раэль! — Перешагнув через припавшее к земле напоминание, с отчаянным лицом Элиан опустился перед Рафаэлем на колени. — Ради моей сестры. Скажи правду.

Гордый Контедо-Лэй! Немыслимо.

— Ты ума лишился. Встань сейчас же. — Рафаэль хотел было сам поставить его на ноги, однако вовремя вспомнил, чем в прошлый раз обернулось дружеское прикосновение.

— Я прошу, — вымолвил Элиан, задыхаясь от унижения. — Скажи. Тебе совсем не осталось жить. А Ли — что ж ей, из дома сбежать? Вороны отыщут, где ни спрячься. Раэль! Я ведь не прошу отдать. — По его запавшим щекам сползли слезы.

Рафаэль пришел в ярость. Как смеет проклятый Искрами маг издеваться?! Одного превращает в убийцу, другого разоряет, третьего принуждает валяться в ногах… И мать с отцом погубил!

— Хорошо, я скажу. Но сначала встань.

Элиан поднялся. Лицо почернело, в глазах — ни искорки.

— Пойдем, — Рафаэль зашагал по аллее, ведущей к дому.

Элиан двинулся следом; лисица затрусила последней.

Какие сокровища хранят маги Альтенорао? От родового замка, построенного в незапамятные времена, ничего не осталось — кроме фундамента, на котором за прошедшие века строили снова и снова, да пресловутого подземелья.

— Эл, посмотри: впереди за оградкой — ворота в мир, куда мы с тобой поклялись не соваться. Помнишь, как эмир испугался огня и собак и велел тебя отпустить? А сегодня я видел тигра, который оттуда явился. — Рафаэль старательно заговаривал другу зубы. — А вот часы, которые показывают будущее. Иди-иди, не останавливайся. Вон там, на поляне — чрезвычайно ценная штука. Она возвращает молодость и красоту… — Виконт поперхнулся; к горлу подступила тошнота.

Элиан замялся на краю прогалины с Серебряным Дождем. Рафаэль ухватил его за плащ и потянул за собой:

— Ты сказал: мне совсем не осталось жить. А эта штука немного отсрочит конец. Ты же хочешь, чтобы я прожил подольше?

Элиан покорился. Какое бы заклятье на нем ни лежало, он не хотел, чтобы друг умирал.