Алексей Удалов - Дар страны Мидос

Институт этот ему присоветовал отец, Денис Макарович. Сам он всю жизнь трубил инженером на производстве. В новые рыночные времена не вписался — не того склада характера. В плавание за деньгами, как многие коллеги, не пустился, остался на заводе. Но голова у него — как Академия Наук. Макар башковитый в него пошел.

— Ты парень способный, — наставлял отец, когда как-то в выходной завтракали вместе. — Много разных профессий можешь выбрать. И экономические, и технические, компьютерные всякие… И когда выучишься, ты, думаю, станешь хорошим специалистом. Но тебе будет скучно, поверь мне. Лучше всего тебе заниматься серьезной наукой, стать ученым.

Макар пил чай и чуть не поперхнулся.

— Ты что, папа? Какая наука… Хочешь, чтоб я всю жизнь копейки получал?

— Не горячись… Экономистов разных, юристов, психологов и маркетологов сейчас как собак нерезаных. Компьютерщиков скоро будет столько же. Хотя, у хороших программистов, я думаю, приличные перспективы… Но это планка для умов выше среднего, только и всего. А я верю в тебя и считаю, что настоящие возможности откроются для тебя только в науке.

— В какой? — скривился Макар.

— В генетике, например.

Отец откинулся на спинку стула.

— За генетикой — будущее. Сейчас, сынок, генетика — это целая отрасль наук, и уже большая экономика в мире завязана на нее… Ну, у нас пока с этим плохо, согласен. Нашему государству наука не нужна. Но скоро все должно измениться. Даже если государство не опомнится, частные структуры возьмут это дело в свои руки. А на Западе хорошие ученые вообще в цене. Так что можно будет найти и чем мозги занять, и как на хлеб с маслом заработать…

Да-а… Макара такой поворотец озадачил. Нет, он знал, конечно, что голова у него варит, что надо учиться дальше, и в будущем работать головой, а не руками.

Но, наука…

Какая наука!.. За окном 1995 год… В стране полная… демократия. Он, еще школьник, уже прекрасно усвоил, что жизнь вокруг проста до безобразия. Во главе всего стоит Коммерция. Которая зародилась и разрослась до непристойных размеров в питательной жиже Хаоса. Но этот Хаос — вовсе не естественный хаос. Этот Хаос — рукотворный, строго структурированный и заботливо поддерживаемый. Со всей этой неразберихи, наплевательства на всех и вся, разгрома силовых структур, кормится огромная армия бандитов всех уровней и калибров — с самого низу до самого верху.

Как отрок смышленый, Макар вполне понимал смысл глубоко научных выступлений бескорыстных умниц-реформаторов по телевизору; если переводить их на русский язык, получалось просто: «Обогащайся! Не можешь — сдохни! Кто смел, тот и съел! Меньше народу — больше кислороду».

Макар видел, как банкротятся и растаскиваются на куски в родном городе мощные заводы. Как зарплату работникам новые хозяева — «эффективные управленцы» — платят раз в полгода, как особую милость, или когда отстрел очередного такого управленца заставляет остальных перекреститься и вспомнить на секундочку о заповедях божьих.

Еще Макар запомнил одно телевыступление Гаранта Конституции, тот заявил: деньги бюджетникам в регионы мы давно, понимаешь, направили, а куда они по дороге подевались — бог его знает!

Мать, которая и есть тот бюджетник, в ответ усмехалась и ругалась. А отец строго ее одергивал: мол, что у президента более важных дел что ли нет. Навязались всей страной на его голову…

Многие пацаны со двора, те, что постарше, — кто сидит, кто уже вернулся, кто опять сидит. Другие пытаются работать — кто где смог пристроиться. Оставшиеся ищут, куда бы пристроиться, или просто пьют.

Те, кто был в школе поумнее, поступают в институты. Институтов — настоящих, с советских времен — в городе два: политехнический и педагогический. Оба в одночасье стали университетами (хватит лаптем щи хлебать!). Выпускники этих университетов, как правило, по специальности работать не идут (а куда? в школу или на завод? психиатра на медосмотре вроде все успешно прошли). Остается крутиться, дергаться, знакомых тормошить — город-то не очень большой, на приличное место, где деньги платят, без блата не устроишься.

Вот и весь расклад.

И тут — наука!.. Куда с ней? Всю жизнь ботаником без штанов ходить…

Другое дело — если в Москве остаться… Вырваться, так сказать, в другое измерение. Но уж больно это нереально…

Так Макар стал генетиком.

За годы учебы в Москве он: а) повзрослел; б) научился жить самостоятельно; в) женился и развелся; г) получил хорошие знания.

И хотя Макар, и впрямь, стал отчасти ботаником (ну где-то, по-обывательски говоря, — недалеко) — слово это никак не вязалось с его мужественным и совсем не печальным образом.

Окружающий мир видел в нем рослого подвижного брюнета, вполне атлетичного сложения, с живой самодовольной физиономией, цепким мышлением и сильным темпераментом. По фактуре, обаянию и манере держаться его скорее можно было принять за выпускника театрального института, нежели естественнонаучного.

Дальше, по закону, — учись он в каком-нибудь вузе попроще — его ждало бы горячее воинское приветствие Российской Армии. Но Институт Генетики издревле пользовался надежным службозаменителем в виде военной кафедры; и все пять лет Макар, вместе с однокашниками, твердым строевым шагом маршировал прочь от казарм, плацев и оружейных комнат, а в еще большей степени — от лопат, ломов, метел и половых тряпок.

В общем, стал Макар офицером запаса, иначе говоря — «пиджаком».

С работой ему сразу подфартило. Еще до защиты диплома он — один из лучших на курсе — получил приглашение на работу в крупнейшую научно-производственную компанию на отечественном рынке. В исследовательском корпусе на Большой Семеновской улице, у метро «Электрозаводская», в должности главного специалиста 6-й лаборатории он и трудился до недавнего времени.

Подробности его профессиональных занятий здесь ни к чему; сфера эта настолько специфична, что сформулировать даже тему работы современного генетика нормальным русским языком невозможно.

Когда Макар, в один из наездов домой, по просьбе матери: «расскажи о своей работе, сынок», начал, одев на нос ее очки, серьезно объяснять принцип маргинотомии в матричном синтезе полинуклеотидов, который заключается в том, что ДНК-полимераза не в состоянии полностью реплицировать линейную матрицу… — мама не выдержала… Посмеялись, и больше она таких вопросов не задавала.

Отец был прав, ученым Макар оказался деятельным, плодовитым на идею и результат. Публиковал, сначала в соавторстве с маститыми, а потом самостоятельно труды в российских и зарубежных специализированных журналах. Защитил кандидатскую.

Что касается хлеба насущного, то и тут Бережной-старший не ошибся. Жалование Макара, как специалиста востребованной на рынке компании, было, по российским меркам, вполне приличное. Собственное жилье в Москве он, конечно, позволить себе не мог, но снимал вполне комфортную квартиру на Волгоградском проспекте.