Владимир Обручев - За тайнами Плутона

Лизочка, ты одна у меня "царица", и соперницы нет - нечего ревновать; скорее мне следует бояться - ты в Москве и Воронеже встретишь столько молодых людей, что можешь забыть Вовочку и решить свою участь скорее и проще. А мне здесь в кого влюбиться?..

12 с е н т я б р я 1886 г. К о л о д ц ы М а м у р

...Как часто я рисую себе, как я буду лететь назад к тебе, с каким восторгом высунусь из вагона на вокзале, оглядывая собравшуюся публику, отыскивая твою рожицу, тоже веселую, смеющуюся; как я расцелую ее, как буду ехать, обнявши тебя, не замечая ни улиц, ни прохожих. Как мы будем устраиваться, хлопотать вместе в заботах о райском уголке... как хорошо будем жить вдвоем, т. к. с такой хорошей девочкой, как ты, нельзя не жить хорошо (если ты возьмешь меня немного в руки и не позволишь проявлять мои главные недостатки - грубость и эгоизм; слышишь, Лизочка, непременно отучи меня от них - ласковым упреком ты со мной много сделаешь)...

22 о к т я б р я 1886 г. М е р в

...Дай свою ручку, мы пойдем неразлучно по жизненному пути, и судьба не откажет сделать нас счастливыми, т. к. большая часть счастья в нас самих, в нашей любви и верности...

В феврале 1887 года священник маленькой церквушки на Черной

речке скрепил брачный союз Владимира Афанасьевича Обручева и

Елизаветы Исаакиевны Лурье.

Ни Полина Карловна, ни родители невесты так и не дали своего

благословения. Но молодые были счастливы.

В октябре, уехав вновь на Закаспийскую дорогу, Обручев писал

жене:

"...Недавно прошло уже восемь месяцев после нашей свадьбы, медовый месяц кончился давно, но вместе с ним не кончилось наше счастье, наша любовь, а напротив - она окрепла и, надеюсь, продолжится еще на многие годы. Я по крайней мере еще ни разу, даже в какую-нибудь сердитую минуту, ни разу еще не сожалел, что женился, что взял тебя в подружки жизни, дорогая моя; напротив, с каждым днем, глядя на других жен, я все более убеждаюсь, что не ошибся в выборе, что имею одну из лучших жен, которыя только могут быть, и если бы я был свободен и должен был опять выбирать я бы не мог взять другую, а только тебя, милочка моя..."

Год спустя, закутав получше семимесячного сынишку, ехала

Елизавета Исаакиевна в Сибирь - там мужа ждет работа! Когда

отправился Владимир Афанасьевич в Китай, с двумя малышами на руках

возвращалась в Петербург. Потом - вновь в Иркутск, на четыре года.

Потом - в Томск. Старшие уже подросли, а младшему - годик...

Нелегко быть женой ученого, женой человека, влюбленного в свое

дело. Он - любящий муж, любящий отец, но вначале - дело!

- Вовочка, нас звали в гости.

- Ты же знаешь, Лизонька, я должен работать...

- Вовочка, совсем прогнили полы в кухне. Надо искать плотников.

- Ты же знаешь, Лизонька, я должен работать...

Что бы ни случилось, каждый день он проводил десять часов за

письменным столом. А на ее долю - все семейные заботы.

Любимая поговорка была у Елизаветы Исаакиевны: "Лень - на

ремень, а ремень - на плечи".

Бывало, сердилась она, бывало, плакала, возмущаясь его

"немецкой" педантичностью.

- Ты же знаешь, Лизонька...

Биограф пишет: "Если измерять жизнь человеческую не годами, а

трудами, пришлось бы сказать, что Обручев жил раз в десять больше

среднего человека".

Кто измерит, сколько из этих десяти жизнен подарила ему

Елизавета Исаакиевна...

Когда скончалась она, Обручев, как вспоминает близкий его

сотрудник, "работал с особым ожесточением, особенно строго и

неумолимо соблюдал железный распорядок своего десятичасового рабочего

дня, не давая себе ни малейшей возможности поддаться угнетающему

тяжелому состоянию духа, ежеминутно как бы приказывая себе не

опускать рук".

Прошло два года...

Мучительно тягостно одиночество, застигшее на склоне лет.

Конечно, рядом сыновья. Но у них свои семьи, своя жизнь.

С Евой Самойловной Бобровской Владимир Афанасьевич был знаком

уже давно. И вот теперь они решили соединить свои судьбы...

Порой даже близкие люди по какой-то нелепой предвзятости склонны

осуждать поздние браки. Нелегко было Еве Самойловне входить в новую

семью. У нее ведь тоже была и своя жизнь, и сын от первого брака, и

любимая работа. И сомнения...

Владимир Афанасьевич писал ей, как всегда, откровенно:

"Прежде за стариков молодые выходили или по принуждению родителей, или ради их выгоды - спасения от разорения, например, или же в расчете на богатство, сытую жизнь, недалекую смерть и наследство, пенсию и т. п... Мне кажется, что ты немножко опасаешься, чтобы кое-кто не приписал тебе эти побуждения, и этим объясняется, может быть, нежелание переехать в мою квартиру? Пусть другие думают, что хотят, на чужой роток и т. д., а ты будь уверена, что я тебя в этом не подозреваю".

"Опять за эту 6-дневку получил два письма от тебя, дорогая Евушка, два письма, полные любви и ласки, на которые могу отвечать только своими холодными сухими посланиями. Разучился я из-за избытка научного писания излагать свои чувства соответствующими словами... Я очень рад, что Володя с Митей помирились, и приписываю это твоему доброму воздействию. Я не умею так мягко уговаривать, не нахожу слов, проникающих в душу; поэтому твое вхождение в нашу семью будет иметь хорошие последствия. А помощи твоей в работе, о которой ты думаешь, я не хочу, у тебя своей работы достаточно; своей лаской и любовью ты будешь поддерживать меня и этим способствовать моей работе гораздо лучше..."

И з д н е в н и к а Е. Б о б р о в с к о й.

09.02. 1936 г. "В. А. работает необычайно много и организованно, а благодаря тому, что он обладает исключительной способностью писать быстро, четко и все сразу начисто, т. к. обладает исключительной красотой и простотой литературного языка, все это дает ему возможность выпускать свою продукцию значительно больше, чем это сделал бы другой".

10.02. 1936 г. "Как всегда, он прост и радостен, вот почему так легко с ним, он не давит своей ученостью, своими правами. Он так мудр, что в его простоте есть какое-то величие".

11.02. 1936 г. "Теплое и внимательное отношение к человеку у В. А. проглядывает на каждом шагу. Он совершенно не может оставить без ответа ни одну просьбу... И дома - в мелочах, в быту он внимателен на каждом шагу и к каждому, кто окружает его",

12.02. 1936 г. "В. А. очень недоволен, что у него отнимают так много времени посторонние дела. Отказать не может, а потом недоволен, что отнимают у него так много времени... Его тяготит известность и все, что с ней связано. Он предпочитает работать в тиши и сделать все то, что ему кажется он обязан сделать. Он вообще ярко чувствует движение времени. Вот почему он его так бережет и использует буквально каждую минутку".

27.02.1936 г. "Меня радует, как В. А. активно относится ко всему окружающему его. Как он всем интересуется. Я ему сказала, что мы с ним большевики без партбилета. Мне все дорого - каждая, даже маленькая, победа меня радует".