Владимир Обручев - За тайнами Плутона

геологов".

"Все геологи Союза учились под руководством Владимира

Афанасьевича", - писал Михаил Антонович Усов - первый, любимый его

ученик, ставший, как и учитель, академиком.

От преподавательской работы Владимир Афанасьевич отказался еще в

1929 году. "Мой язык, - говорил он, - не умеет состязаться с моим

пером".

Впрочем, по отзывам студентов, лекции профессор Обручев читал

столь же блестяще, как и писал. Часто они сопровождались

демонстрацией фотографий или раскрашенных самим профессором

диапозитивов - зарисовок обнажений, разрезов, геологических карт.

Вспоминает студент Таврического университета Борис Александрович

Федорович - впоследствии известный советский геолог, доктор

геологических наук:

"Лекции были просты по изложению, каждая мысль и каждое

положение вытекали из примеров, показанных на таблицах, либо

подтверждались образцами. Ничего не было сказано такого, что надо

было брать на веру, все было осязаемо, видимо и потому необыкновенно

просто, ясно и доказуемо. Это великий дар - так разбираться в

сложнейших проблемах строения и формирования земной коры, чтобы

донести их до любого слушателя с предельной ясностью. Здесь не было

ни малейшего элемента упрощенчества, а было лишь раскрытие

максимальной простоты и закономерности природы, постигаемое в

процессе глубочайшего проникновения в ее тайны. Каждая лекция

заканчивалась подробными ответами на вопросы студентов.

Курс физической геологии читался оба семестра 1919/20 учебного

года, и я могу засвидетельствовать, что он один был целым

университетом геологических и географических знаний. Он являлся

источником настолько образного и наглядного знакомства с природой

изученных Владимиром Афанасьевичем пространств, что когда... (в 1957

- 1959 гг.) мне доводилось повторять его маршруты по Джунгарии и

Внутренней Монголии, изучать весь Синьцзян и проехать через весь

Китай от Кульджи до Пекина, мне казалось, что я ездил по виденным

мной лично и знакомым мне местам".

Не приходится сомневаться - лекции Владимира Афанасьевича были и

емкими и образными. Но не лекции и даже не книги, по которым учились

многие тысячи студентов, сделали его Учителем для "всех геологов

Союза".

Г?те сказал: "Те, у которых мы учимся, правильно называются

нашими учителями, но не всякий, кто учит нас, заслуживает это имя".

Обручев учил примером своего отношения к науке, всей своей

жизнью.

В 1907 году Владимир Афанасьевич опубликовал забавную притчу

"Пустоцвет (китайская быль)". В ней рассказывается о некоем китайском

мудреце - "Учителе":

"Казалось, что его знаниям нет предела. От мерцающих светил небесной сферы его мысль переносилась на белоснежные вершины Куэнь-Луня, порхала по голубым волнам Куку-нора, спускалась в мрачное ущелье Хуан-хэ, погружалась в мутные воды Желтого моря... От звезд он переходил к деревьям, от деревьев - к изречениям великого Конфуция. Плавно и беспрерывно лилась его речь, и слушателям казалось, что они внимают серебристому журчанию ручейка, струящегося по мелким камешкам. И на всем дворе царила благоговейная тишина..."

Мудреца окружают ученики:

"Одни... переписывали изречения древних мудрецов, другие подсчитывали, сколько песчинок находится в куче песка, третьи измеряли углы и дуги на деревянном шаре, изображавшем небесную сферу; четвертые определяли число волос на шкурках сурка или перьев на чучеле фазана; пятые вынимали цветные шарики из большого ящика, чтобы узнать, сколько раз повторяется один и тот же цвет; шестые делали из больших карт империи маленькие или из маленьких - большие..."

Один из учеников, устав от бесплодных научных упражнений,

произносит дерзкую речь:

"Я много думал и много учился... Но и теперь я остаюсь неудовлетворенным... И мне кажется, что ты не можешь дать нам настоящих познаний... Я скажу, почему ты бесплоден. Твоя мысль скользит по науке, как челнок рыбака по синей глади; но рыбы у рыбака не будет, если он не остановит свой челнок и не закинет свою сеть в глубину вод, полных добычей. Но ты подобен рыбаку, лежащему на дне челнока и следящему взором за переливанием красок неба, за бегом прихотливых облаков".

Итог философскому спору подводит некий Старик:

"Он водит вас вокруг храма науки, показывает вам красоту его линий, разнообразие его форм и красок, но в этот храм он никогда не поведет вас, потому что сам он там не был и даже не знает, где дверь этого храма. Наш великий учитель - только махровый пустоцвет..."

Отличительные черты работ Обручева - конкретность задачи,

ясность и простота изложения, отсутствие какого-либо мудрствования.

"Оглядываясь на истекшие десятилетия и выполненные мной крупные

и мелкие геолого-географические работы, я должен сказать, что с

самого начала своей деятельности я всегда старался понять и объяснить

наблюдаемые факты и явления самым естественным образом, "не мудрствуя

лукаво", - писал Владимир Афанасьевич.

Каждая его экспедиция, каждый полевой сезон, каждая экспертиза

прииска или рудника завершались, как правило, хотя бы краткой

публикацией-отчетом, в дальнейшем зачастую крупным научным трудом,

обобщением, новой плодотворной гипотезой:

"Прежде всего нужна настойчивость в работе, какого бы она

характера ни была. Раз начав дело, доводить его до конца; в

частности, молодым ученым надо, собрав материалы, обработав их,

получить выводы и стремиться опубликовать, если они являются новыми и

представляют интерес для науки и практики..."

В автобиографии, напечатанной в 1946 году, Владимир Афанасьевич

отмечает, что на протяжении всей жизни у него сохранялся интерес к

пяти научным проблемам:

1. Происхождение лесса.

2. Древнее оледенение Сибири и Центральной Азии.

3. Тектоника вообще и Сибири в частности.

4. Геология месторождений золота.

5. Древнее темя Азии.

По каждой из этих проблем им написано множество статей. Он

внимательно следил за геологической литературой, и по мере накопления

новых данных взгляды его, естественно, менялись. Но всегда в основе

теоретических построений Обручева стоял Его Величество Факт.

"Идите от анализа к синтезу, но стройте свои выводы на основе

всего проверенного фактического материала. Я часто одерживал верх над

противниками в научных спорах, так как опирался на лично наблюденные

факты".

Как справедливо заметил один из его учеников, научная

производительность Обручева вполне сопоставима с научной

производительностью целого института.

В связи с этим чрезвычайно интересны и поучительны ответы