Алекс Клемешье - Квартирный вопрос (сборник)

Он был одет в серое, но по сравнению с униформой мусорщиков серый цвет его костюма казался праздничным.

Человек жевал никотиновую палочку. Тим вытаращил глаза. Ник постарался скрыть удивление. Еще никто из них не видел человека, чье благосостояние позволило бы ему приобрести лицензию на употребление наркотиков. Само существование такой лицензии казалось мифом.

Как только они вошли, закрылась дверь. В комнате стало совсем уж тесно. Сумрачно.

Человек в сером заговорил первым. Пошевелился на стуле, чуть склонился в сторону. Ближайший мусорщик поспешно подставил ладонь. Человек сплюнул никотиновый огрызок.

— Маргарита! Ты взрослая девочка. Прекращай играть в эти игры и возвращайся домой. Будем считать, что я тебя простил.

Ритка побледнела, откинула голову вызывающе. Человек продолжил как ни в чем не бывало:

— Мать в истерике. Доктор Зи не отходит от нее ни на минуту. Она губит свое здоровье валиумом… Я снова начал употреблять никотин!.. Тебе должно быть стыдно.

Ритка молчала. Опустив голову. Сжав кулаки. Ник протянул руку — спрятал маленький кулачок в свою ладонь.

Как будто только заметив, мужчина обернулся к нему.

— Я говорил с Клавдией Петровной. Вы хорошо заботились о моей дочери. Я окажу вам ответную любезность и не стану официально заявлять о том, что здесь творится… Я бы посоветовал вам, молодые люди, вернуться к родителям. В семью… Маргарет, у тебя пять минут!

Он поднялся и вышел. За ним потянулись мусорщики. Когда вышел последний, Тимка метнулся — захлопнул дверь.

Потом они сидели на полу. Втроем. Уткнувшись в колени бабы Клавы.

— Так есть ли желающие заработать себе право жительства в Верхнем Городе? — голос глашатая взлетал над толпой.

Он применял миниатюрный усилитель, чтобы перекричать рев Нижних. Нижние терпеть не могут всякую технику, поэтому приходится встраивать все приспособления в одежду, иначе могут просто порвать на куски. Толпа поднималась и опадала, напоминая морскую волну, накатывающую на берег с грозной неотвратимостью, но отступающую, не в силах преодолеть более нескольких метров песка, разрешенных ей сушей. По поверхности толпы плыли шляпы и шляпки, кепки и платки.

«И почему Нижние никогда не появляются на людях с непокрытой головой? — подумал глашатай, с презрением глядя на волнующихся людей. — Может, у них что-то не в порядке с волосами? Конечно, в такой-то атмосфере…»

Глашатай вырос в Верхнем Городе и к Нижнему относился с брезгливостью. Ему казалось, что чем дальше он себя ощущает от этих грязных и оборванных людей, тем меньше шансов у него стать когда-либо таким же, как они. Он был уверен, что нужно всего лишь хорошо выполнять работу, которую в своей милости поручает ему Лорд, для того, чтобы обеспечить себе и своим детям пожизненное место в кварталах Верхнего Города. Правда, сегодняшняя работа ему решительно не нравилась. Но Лорд приказал, а приказы выполняются неукоснительно. Глашатай тоскливо посмотрел поверх шевелящегося и вопящего моря голов, различая хижины Нижнего Города, лепившиеся одна к другой. Это зрелище прибавило ему решимости.

— Так есть желающие? — его голос опять взмыл до самых арок Верхнего Города, с легкостью перекрывая шум толпы. — Лорд гарантирует, что тот, кто сможет переплыть Канал, получит не только право жительства в Верхнем Городе для себя и своей семьи, но и дом с усадьбой!

Глашатай скучающе окинул толпу взглядом. Главное — не показать своей личной заинтересованности в поисках добровольца. Если Нижние увидят, что в их отклике на предложение никто особо не нуждается, обязательно кто-нибудь клюнет на приманку. Да и приманка сладкая, почему бы и не клюнуть? Опасно, конечно, но всё равно так, как они живут, это не жизнь вовсе… Глашатай поежился, внезапно почувствовав порыв пронизывающего ветра от Канала. Темные воды жадно приникали к парапету, словно ожидая чего-то. Запах, доносимый ветром, наводил на мысли о плесени, разложившихся трупах и горах мусора.

Собственно говоря, это было не так далеко от истины. Канал был самым страшным местом Нижнего Города. Он служил развлечением, могилой, свалкой, канализацией — всем сразу. Он был сердцем Нижнего Города, и это сердце билось без перебоев, жадно заглатывая пищу, которую предлагали ему все. Глашатай глубоко вдохнул вонючий воздух и вздрогнул, вспоминая слова Лорда утром.

— Сегодня мне нужны развлечения, — меланхолично сказал Лорд, оглядывая окружающих пристальным взглядом.

Лорду всегда нужны были развлечения, он мучительно скучал в чопорной тишине своего дворца. Иногда собирались гости, такие же скучающие, как и Лорд. Развлечения их были необузданны и дики, но домочадцы понимали, что иначе просто невозможно. Ведь на этих людях лежит ответственность за весь Город, это настолько тяжкий груз, что никакие их безумства не в состоянии его уравновесить. Однако, когда взгляд Лорда равнодушно бродил по лицам, все дрожали, стараясь скрыть свой ужас. Никто не знал, какое именно развлечение понадобится господину в этот раз.

Лорд чутко реагировал на страх. Ему нравились дрожащие пальцы слуг, бледнеющие лица, наливающиеся слезами глаза женщин. Он получал удовольствие, видя, на что готовы эти люди, лишь бы только оставаться в Верхнем Городе. Он понимал их страх. Ведь одного его слова (да что слова — жеста, взгляда) было достаточно, чтобы любой из них оказался на причале Канала. А там судьба таких отбросов была решена. Нижний Город не терпел вторжения и не признавал неудачников.

— Развлечения… — задумался Лорд. — Кто-нибудь может что-то предложить?

Опущенные глаза и вздрагивающие руки были ему ответом. Лорд хмыкнул, радуясь произведенному эффекту. Он знал, что любой из слуг с радостью предложил бы какую-нибудь идею, но их фантазии не простирались дальше танцев и чревоугодия. А тот, чья идея не понравилась, должен был развлекать своего господина сам или предоставить для развлечения свою семью.

— Кхм… Мой Лорд… — глашатай смущенно откашлялся.

— У тебя что-то с горлом? — обманчиво-заботливо поинтересовался Лорд.

Глашатай быстро замотал головой, силясь выдавить из себя слова отрицания. Высшие не допустят, чтобы что-то случилось с его горлом! Они не позволят, чтобы пропал его уникальный голос, способный разноситься по площади, проникая во все ее уголки. Ведь только этим голосом он ценен для Лорда.