Ольга Макарова - Галерея Миров

— Ладно, — сказал Влад, задумался на секунду и плавно смазал свой образ. Ему вспомнился Денис из кошмара… такой жизнью не трепанный, молодой, свежий, в одежде, как только из магазина… будто все сорок свои прожил в мире и сытости. Сейчас такой вид был самое то… не Влад, не Денис, только общие черты… — Так пойдет?

— Что тебе от меня нужно, Рой… — начала было Рон.

— Влад, — поправил он. — Я тебе объясню, почему… почему я теперь еще и Влад… А заодно покажу тебе его город. Ты должна знать, каким мир был раньше. Я, честно говоря, думал показать тебе какой-нибудь западный мегаполис… но, знаешь, недолюбливаю я Америку… мой курортный городок будет самое то. Лучшее место на Земле. Пошли!.. вот и наш автобус…

Где-то внизу, вплотную прижимаясь к горе, вилась дорога, по которой осторожно полз небольшой туристский автобус.

Водитель, ругнувшись, конечно, все же затормозил и открыл двери, когда увидел двоих людей, которые со всех ног неслись вниз по склону, размахивая руками и вопя что-то на всю округу. Это были обычные горожане, неизвестно как здесь оказавшиеся. Симпатичная блондинистая девушка, молоденькая, лет шестнадцати, по-южному загорелая; в джинсовом костюмчике и кепке козырьком назад; в модных ботах стиля «милитари» и с забавным, словно игрушечным, рюкзачком на спине. И, видно, ее отец. Тоже весь в джинсе, со спортивной сумкой через плечо… да и сам на спортсмена похож… бодибилдера…

Ну что с вами делать? Садитесь… мне не жалко…

— …эй, кто-нибудь! Тут человеку голову разбили… Сюда!

Рон открыла глаза, поднялась на локте. Обнаружила, что лежит на уютном соломенном матрасе, и к тому же накрыта теплой курткой… черная, с «грифовским» значком, подмазанным белой пастой… Влад был рядом; спал вповалку прямо на полу с самым безмятежным выражением лица…

По Храму медленно, словно в трансе, ходили люди. Просто слонялись из угла в угол. Глаза мутные, движения замедленные какие-то, как в воде. И тишина!.. такой тишины Храм не знал, наверно, уже лет пятьдесят, если не больше. Тихо… если не считать бессвязного шепота по углам, шарканья шагов, воя ветра за дверью и…

— Эй, кто-нибудь!.. медики, бля!!!..мать вашу… ну вы че, оглохли все?.. он же помрет!..

Маленький «Лев», такой смешной во взрослой, явно поношенной форме, которая была просто подвернута там, где большая, сидел на корточках возле своего товарища (тоже «Льва», как видно) и пытался докричаться до свихнувшейся толпы. Он уже охрип, стал весь малиновый от злости; глаза, странно поблескивающие, как у сумасшедшего, так и бегали в поисках хоть кого-нибудь, кто мог бы что-то сделать… Люди шли мимо, порой тупо пялясь парнишку мутным равнодушным взглядом…

Рон встала и не спеша подошла к нему. Еще сама удивилась, почему даже мысли не возникло, что надо бы поспешить… вот как будто знала…

Второй «Лев» был молод… и, наверное, раньше красив. Да, пока кто-то не раскроил ему череп…

На лице… половине, потому что вторая представляла собой кровавую кашу… застыло удивленное выражение. Бедняга, скорее всего, и понять-то ничего не успел.

Его товарищ, парнишка, сидящий сейчас рядом, прямо на коленях в луже побуревшей крови, видно, тоже еще не понял… да не хотел, не хотел верить и понимать такое…

— Он умер, — сказала Рон.

— Нет!!! — заорал «Лев». — Папка!.. где врачи?!! где?!! — дальше малец пошел матом… он уже не ревел — выл… тряс мертвого за руку… проклинал все на свете…

— Он умер, — повторила Рон, положив руку мальчишке на плечо.

— Нет… папка, — прошептал он.

— Ты должен быть сильным, парень… Теперь ничего уже не поделаешь… — Рон еще раз взглянула на мертвого… действительно, человеку просто мозги вышибли, тут даже шаманизм… — Я сейчас принесу простыню. Мы его накроем. Ребята из Красного Креста потом похоронят.

И молча направилась через Храм, оставив позади беспомощно всхлипывающего мальчишку… Боги, за что?.. за что ему это?.. помнится, кто-то мудрый сказал, что все счастье мира не стоит и слезинки ребенка… н е с т о и т!!!

Рон остановилась перед Ивом. Дрых, привалившись к стене, в обнимку с «Крестоносцем» и мятым одеялом. Спиртягой от этой парочки тащило за километр… Рон перевела взгляд на лежащий на полу железный прут. С кончика в пыль уже натекла кровавая лужица…

Ив… сразу вспомнилось, как он везде таскал эту штуку с собой вместо костыля…

Она со злостью пнула железяку со всех сил, так что аж нога отозвалась жгучей болью. Прут с мерзким звоном, который многократно повторило эхо, отлетел в дальний угол… Незачем тому пацану его видеть… пусть не знает лучше…

Она вернулась со старой простыней и накрыла ею тело «Льва». На ткани почти сразу же проступили кровавые точки, начавшие расплываться в пятна, на которые не отрываясь, одичавшими глазами смотрел мальчишка…

— Пойдем, — Рон взяла его за руку.

— Нет! — решительно отрезал он.

— Послушай, — терпеливо сказала Рон, — ты ничем ему не поможешь. Сейчас тебе, тебе помощь нужна. Если ты продолжишь в таком духе, ты с катушек съедешь просто… Идем… знаю, тяжело… у меня дед умер так же… на моих глазах… неожиданно и бессмысленно…

— Дед? — «Лев» поднял глаза. — У тебя был дед?

— Да… он мне рассказывал про мир до войны… — кажется, удалось его зацепить, вытащить немного из шока.

— А какой мир был… до войны?..

— Я тебе расскажу. Пойдем…

«Лев» больше не перечил, руки не отдергивал. Послушно шел вместе с Рон через сонную толпу, то и дело оглядываясь в ту сторону, где остался накрытый простыней труп его отца…

Маленького «Льва» звали Вик. И ему было неполных восемь. Совсем недавно, румяный с мороза, он весело приветствовал Сандру, сообщая, что привез пожертвование от своего клана. Совсем недавно слушал отцовские байки и смеялся над ними взахлеб. Совсем недавно рвался вместе со всеми смотреть солнце… стоял на холме, застыв в восторге и страхе… Теперь все было, как во сне. Как в прошлой жизни. Мир разделился на «до» и «после»…

Рон чувствовала его боль. Как свою. Ей хотелось ее забрать, похоронить в своем сердце, лишь бы не видеть, как мучается этот маленький солдат… да, дали ему форму, нож и винтовку, но он что, перестал ребенком быть из-за этого?.. вот теперь он один остался, во всем мире один… и что с ним будет? Озлобится, как дикий звереныш, замкнется в себе, превратится в убийцу, который мстит миру за свое горе… или нет?.. Почему-то Рон поняла, что именно НЕТ… но от этого стало только больнее…

Что она могла для него сделать?.. Рон уложила Вика на свой матрас, накрыла «грифовской» курткой. Она обняла его, гладила по голове… рассказывала что-то о мире до войны… то, что от дедушки слышала, от Влада… да придумала сама половину… А Вик говорил об отце… говорил, как о настоящем герое… лучший «Лев»… самый сильный, самый ловкий, самый смелый… самый-самый-самый… клялся, что будет таким же, чтобы отец мог им гордиться… а потом снова просил рассказать о мире до войны…