Ольга Макарова - Галерея Миров

— Он спит? — поинтересовался Вик. Голос у него был деловой и по-взрослому серьезный.

— Да, — ответила за Ива Марка. — Очень странный сон, неправильный… Может быть Рон придумает, что сделать…

— Она придумает, — твердо заверил Вик, на мгновение став в точности похожим на Ива… то ли тоном, не допускающим возражений, то ли даже лицом…

Увидев Миха на руках у брата, Рон, как ни странно, не удивилась… как и тому, что Ив усыновил Вика. Все вроде как должно и быть…

— Давно он так?.. — спросила она у Марки.

— Месяц, — Марка посмотрела на Рон с надеждой, — да, где-то месяц.

— Странно, никогда не видела, чтобы люди так спали… — Рон осторожно приподняла маленькое веко, чтобы посмотреть на зрачок… танцующий… как она сразу не догадалась? Ведь чувствовала, что «его здесь нет», как сказал бы дедушка…

— Ты можешь что-нибудь… — начала было Марка.

— Все будет нормально, — оборвала ее Рон, не так спокойно, как хотелось бы. — Правда. Просто посидите тихо минут пять и не задавайте лишних вопросов.

«…без дури, Рон… потому что мы теперь по одну сторону стены…»

Рон взяла племянника за руку и, сев рядом с Ивом, закрыла глаза…

…с ума сойти… такой маленький, а уже шаман… чем вам не малолетний радикс?..

Некоторое время Влад бесцельно слонялся по Базару. Просто в голове вертелась какая-то светлая мысля, но никак не удавалось ее поймать. Голос, голос, голос… и не было сейчас штуки важнее, чем узнать, что он такое. А вот у кого можно узнать? Глупый вопрос. Разве что с этими двоими… радиксами поговорить… а мысль!..

Где их искать, Влад не знал, а заглядывать в каждую землянку из района этих мелких отельчиков — чистое самоубийство. Но радиксы — это радиксы. Они нашли его сами, как раз когда он выбрался из толпы на открытое пространство.

— Ты хотел поговорить, — сказала Дина. Таш кивнул.

— Хотел, — согласился Влад. — Вы, ребят, часто говорили о Взрыве. Для вас это что… или кто?..

— Взрыв имеет много смыслов: например, событие, сила, желание, Бог, хаос…

— А для чего он создает радиксов?

— Чтобы не было Новой Эры.

— Ага, как все просто, — иронично усмехнулся Влад. — А если без загадок?.. Что вот о нем говорится в вашей «Зимней Веде»?

— Мы не можем это ВСЕ рассказать. Слишком долго.

— Да-да-да… — Влад задумался на минуту. — А какие в ней есть доказательства существования Взрыва… как Бога?

— Ты не совсем верно выразился, но мы поняли, — сказала Дина. — Слушай…

— Однажды, много радиксовых эр назад, — Таш явно цитировал наизусть, — в гневе один молодой Взрыв спросил того, что был рангом выше: «А ты можешь не играть? Кто ты, черт тебя дери?!!» и Великий Взрыв сказал: «Поймешь намек — молодец» и ответил ему так:

— Наутилус Помпилиус, — выдохнул Влад, — «Родившийся в эту ночь»…

— Так ты понял намек?.. — спросили оба, одновременно улыбнувшись. Владу эта их синхронная улыбка жутко не понравилась… нечеловеческая, неестественная, пугающая улыбка… будто смотришь в глаза нечисти, потусторонних всяких… Нет, две расы вместе никогда не уживутся. Это вам не различие в цвете кожи (хотя и из-за этого бились насмерть) и даже не в разном менталитете… нет. Разные расы — яркий пример — радиксы и люди. Они будут друг друга бояться, а страх, особенно такого вот типа, и перерастает потом в желание уничтожить… стереть с лица земли… Хотя, боятся ли радиксы? Или боятся лишь те, кто действительно должен исчезнуть: так, жалкая попытка удержаться на плаву…

— Ничего я не понял… — прошептал Влад, уже глядя в спину двоим уходящим радиксам. — Взрыв, Великий Взрыв… и русский рок…

Это был мир размазанных сине-розово-фиолетовых красок. И что-то похожее на один огромный застывший всплеск. Вроде разбившейся о берег волны, выдолбленной из камня, но с такой поразительной точностью, что можно было рассмотреть мельчайшие завихрения. Как гигантский трехмерный стоп-кадр.

Над миром мерцало бессолнечное опрокинутое небо с невероятными перекрученными облаками. Все было ново и пусто. Никакой древности и в помине. Личный мир маленького Миха, который только еще начал жить.

Никаких барьеров, Рон прибыла сюда прямой дорогой, даже без помощи сущностей. Только где у этого огромного пространства тот самый сокровенный центр? Сложно сказать сразу, но к нему ведет множество дорожек, правда уже почти «остывших». Так постепенно остывают и перестают пульсировать кровеносные сосуды умирающего… и сейчас подобное «умирание» происходит в человеческой душе.

Идти было тяжело. Дорожки не просто «остывали» — некоторые были оборваны. Они вели в пустоту. Только одна, тонкая, но горячая ниточка провела шамана к центру: через обрывки недавней памяти, видение горящего в ночи слета «Вьюрков» и черной лавины, которая состояла из множества живых людей… они напомнили крыс. Да, крыс из самых страшных воспоминаний Дениса и Влада…

А центра не было. Ни последнего барьера, ни самого ядра, что должно быть за ним.

Рон становилось страшно. Кто мог сделать такое с внутренним миром Миха? Разорвать всю невидимую сеть живых нитей, уничтожить барьер… а центр… теперь понятно, почему душа Миха ассоциируется у Рон с разбившейся волной: центр просто размазали по всей его маленькой Вселенной. Оставшись без защиты, душа Миха растворилась в миллионах чужих душ…

Так бывает. Дедушка рассказывал. Обычно после такого человек просто засыпает и не просыпается или превращается в нечто, подобное растению — ни разума, ни чувств, ни инстинктов. В любом случае, душа покидает тело. Но Мих держался. Целый месяц!..

…Рон смотрела на размазанный мир сквозь стекло, свою стеклянную стену. Мих был сейчас на другой стороне. Ему нужен новый барьер, чтобы он мог существовать, как нормальная личность, а не быть одновременно всеми, кто живет на Земле… с ума сойти: быть каждым… нирвана?.. может быть…

…НАБЛЮДАТЕЛЬ…???

Подать Миху руку — и он вернется, но его барьер будет стеклянным, как у Рон, потому, что они будут по одну сторону стены… Стены между одним человеком и всеми остальными людьми в мире.

Вот чего так боялся Денис, когда стоял также за своим стеклом. Но он подал руку, потому что должен был спасти. Это по-рыцарски: делай, что должен, и будь что будет…

«Дай руку, Мих,» — подумала Рон. Фигурка мальчишки, расплывчатая и полупрозрачная, потянулась к протянутой руке. Его было почти не различить: Мих походил на размазанное облако, одно из тех, что в его небе. Можно было только чувствовать, что это именно он.