Ольга Макарова - Галерея Миров

Подмигнул, сгреб счастливого Светозара в охапку и вышел, напустив холода в открывшуюся дверь. Оставшиеся тоже с удовольствием поднялись со стульев и поплелись к выходу, разминая затекшие ноги.

Всех ждал сейчас горячий ужин. И мысли у них сейчас были только о нем…

Светозару не спалось в ту ночь, он лежал с закрытыми глазами и думал. В его холостяцком домишке гулял ночной сквозняк. Терпимо… но все равно неприятно… Лег поближе к печке, от которой еще веяло теплом.

В голову лезли всякие разные мысли. О предстоящей миссии особо не думалось, но она держала возвышенный фон для всего, что проскакивало в сознании. А это были в основном мечты о будущем.

Думал о Селин, девчонке, которую хотел назвать своей женой. Ее мать была уже согласна — Светозар вырос на ее глазах, она и нянчила его, пока родители мотались в патрулях, а братья(было раньше у него трое братьев, теперь только один Серега остался) вкалывали на «крестоносцевских» тренировках. В общем, с пеленок знала паренька: что не алкаш и не маньяк, и лучшего мужа для своей дочери и не желала. Только вот поставила одно скверное условие: замуж не выдам, пока 13 не стукнет девчонке. Но еще недолго ждать. Три месяца и девять дней…

Прижался боком к остывающей печке… подумал, как было бы неплохо: возвращаешься из патруля, злой, голодный, с перевязанной рукой… висит на красном от крови бинте, перекинутом через шею… а дома — детишки… жена, обнимает, лечить берется, лучше всех лекарей в Храме(медсестра она), с любовью, — и все раны заживают, как на собаке…

Думал, почему его назвали Светозаром…

Думал о брате. Думал о словах Багдада… когда он сказал, что Светозар уже взрослый и сам за себя отвечает. Вспоминал разные случаи из жизни. За некоторые становилось стыдно, но воспоминания о них от этого лезли в голову еще упорнее.

В конце концов стало дико тоскливо, Светозар накинул куртку и вышел покурить.

Ночь была замечательная — тихая и безветренная, но темнотища редкая — видишь только красные точки: огонек своей сигареты да несколько костров вдалеке(не спится кому-то тоже)… Долго размышлял, глядя на костры. Когда догорела сигарета, бросил окурок и все-таки решил присоединиться к тем неспящим. Подумал, что веселее будет…

Утром Багдад распахнул дверь своего дома(пристройка, как у Сереги, Светозара и других не совсем обычных товарищей)… вышел, зевая и потягиваясь, и чуть не врезался в стоявшего у двери Светозара. Тот стоял, похоже, давно. Как на посту. И задремал, как на посту, поэтому вовремя с дороги убраться не успел. Впрочем, Багдад-Стрелок был в хорошем настроении и не особо разозлился по этому поводу…

Пошли проверили снегоход, залили бензин, гайки подкрутили… Светозар учителю своему удивлялся просто. Сам он жутко нервничал и рвался: скорей, скорей, скорей!.. а Багдад был не только спокоен, как танк, он еще отпускал шуточки в адрес Сереги и всех остальных и делал все с ленцой, совершенно никуда не торопясь. Наверно, так и надо — он все-таки опытный разведчик…

— Садись, — сказал Багдад, хлопнув рукой по сиденью, — поведешь.

— Это шутка? — на всякий случай решил осведомиться Светозар.

— Не-а, — покачал головой Багдад. — Садись, кому говорю!

Светозар лихо вскочил на водительское место. Эх, что за день сегодня!.. Снегоход протарахтел по улицам, разметав по сторонам кучу рассыпчатого снега.

…И летел паренек, как на крыльях, и жалел, что его сейчас не видит Селин…

Правда через два часа от былой романтичности и следа не осталось. Во-первых, устаешь, как-никак, в небесах-то парить, во-вторых, просто устаешь, не железный ведь, а в-третьих, Багдад все время давал всяческие указания и лихачить особо не позволял…

Остановились, не доезжая до места довольно приличное расстояние, но в бинокль все видно было прекрасно, особенно Багдаду, потому что его бинокль был на порядок круче, чем у Светозара…

Правая половина бывшего слета «Вьюрков» сейчас представляла собой дымящиеся развалины. Вокруг уцелевших домов шевелилась безликая черная масса. Похоже, плясали и праздновали. Жгли костры. Палили в воздух.

— М-да-а, — протянул Багдад, — ну, в принципе, я и не ожидал, что они уберутся. Ладно, приступим.

Он вытащил из багажного отделения какой-то потрепанный чемоданчик с жесткими дырчатыми стенками, надел толстую кожаную перчатку и запустил в него руку. Из недр чемоданчика послышался разъяренный птичий клекот, а на свет божий (вернее, жалкие крохи света через солнечные трещины) был извлечен редкого уродства пернатый птах. Он яростно пытался вырваться и то и дело клевал перчатку. Если бы не она, рука Багдада превратилась бы, наверно, в кровавый фарш.

— Что это за чучело? — удивленно усмехнулся Светозар.

— Почтовый голубь, — объяснил Багдад. — Купил вчера у двоих наемников за бешеные бабки. Они говорят, что это северянская птичка. Так что сейчас мы им весточку отправим. Я записон накатал вчера, — он вынул из кармана кусочек испещренной буквами кожи, — на, привяжи этой твари на лапу. Только берегись клюва… кусается, стерва!..

— …Это ты здорово придумал, — сказал Светозар, пристраиваясь, как бы безопаснее для себя привязать к голубю записку, — я вот еду и думаю: как мы к ним подкатим — подстрелят ведь, а потом уж будут разбираться… дикари же. А потом сказал себе: Багдад что-ньть придумает, и все будет о'кей.

— Только не приучайся, что за тебя кто-то думать должен, — сурово сказал Багдад. — Тебе ж командиром быть, после Сереги-то: все будешь сам решать. Придется, если не хочешь, чтоб тобой крутили те, кто половчей.

— Я понял, — согласился Светозар, почувствовав себя маленьким и беспомощным: ну какая он Сереге замена?.. — Вот, привязал…

— Лети, птица счастья!.. — Багдад с радостью размахнулся и швырнул голубя подальше: видимо, боялся, чтоб тот не вздумал мстить за долгие муки.

Голубь от неожиданности шмякнулся в сугроб, потом тяжело поднялся в воздух и полетел, слава Богу, в нужном направлении…

— И ждем-с, — с облегчением вздохнул Багдад, стягивая с руки исклеванную перчатку…

Ахмар начинал скучать. Вспоминались былые дни в родной «Стране», когда единственным занятием порой было разглядывание Города в окно, за бутылкой араки и в собственных мыслях. Сейчас изменилось немного. Смотрел он теперь с высоты третьего этажа одной из лучших комнат бывшего отеля, а потягивал уже не араку, а вроде даже вино… на бутылке было написано «1990 г»…

Народ под окнами веселился вовсю. Если так и дальше пойдет, то они сожрут и выпьют все запасы, которые тут только есть… Некоторые умельцы оборудовали в ближайшем складе пыточную. Что до Ахмара, то он всего этого жутко не любил, еще с детства, когда подвыпивший отец забыл его на ночь в комнате для пыток… причем, вместе с тремя еще живыми пленниками. Специально он это сделал или случайно, по пьяни, — Ахмар не знал, но подсознательная боязнь пыточных комнат и пыток вообще у него осталась до сих пор… Зато Великий Народ хлебом не корми — дай кого-нибудь запытать… Ахмар иногда начинал думать, что он слишком цивилизованный чтоб быть вождем этой своры…