Бен Кей - Инстинкт

— Мы все поняли, майор, — ответил Ван Аренн с полной серьезностью, чем убедил Уэбстера, что ими руководит не пустая бравада.

— Вы должны только взять блокнот и тут же выйти оттуда. Будьте готовы ровно через час.

Отпустив Гаррет и Ван Аренна, Уэбстер вернулся в помещение пункта наблюдения.

Тем временем на поверхности Эндрю и Картер сидели рядышком на траве. Картер предложил покидать мяч, но американский футбол не привлекал мальчика. После смерти отца Эндрю было трудно общаться с мужчинами. С одной стороны, он преклонялся перед ними, поскольку ему случалось близко знать только актеров и спортсменов, но, с другой стороны, Эндрю не мог избавиться от ощущения, что отец бросил их с мамой, а потому считал его виновным. Вместе с тем мальчик понимал, что Картер — неплохой человек, и был не прочь с ним поболтать.

— Вы настоящий боец, лейтенант Картер?

— Самый настоящий, раньше служил в морской пехоте.

— А вы можете убить человека голыми руками? — спросил Эндрю.

— Еще бы, конечно, могу. Ты слышал о смертельном захвате, который называется «вулкан»?

Эндрю покачал головой.

— Неужто не слышал? Эх, парень, чему же учат людей в армии ее величества королевы? — Последние слова Картер произнес с акцентом, который обычно пускают в ход американцы, полагая, что подражают принцу Чарльзу.

— Да наши ребята из Особой службы ВВС могут убить, даже не дотрагиваясь до человека, вот что я вам скажу.

Картер уважительно почмокал.

— Да, я об этом слышал. Ну а сам ты как? Знаешь хорошие приемы?

— Пожалуй, что и нет. Я немного занимался карате, но мне надоело. Зато я бойскаут-волчонок [25] Бойскаут-волчонок — бойскаут младшей дружины (8–10 лет). и знаю много приемов выживания.

— Ого! Какие, к примеру?

— Умею идти по следу, оказывать первую помощь, ориентироваться на местности… Смотрите, какой у меня нож. — Эндрю не расставался со швейцарским армейским ножом, подарком отца ко дню рождения.

Лейтенант пооткрывал лезвия и различные инструменты и внимательно рассмотрел их. Потом вернул нож мальчику.

— Классная вещь, — одобрил он.

— А у вас есть нож? — спросил Эндрю.

Картер поддернул штанину, обнажив двадцатисантиметровый клинок с кожаной рукоятью, пристегнутый к икре. Ослабив ремень, он вытащил нож и показал его Эндрю.

— «Ка-Бар». Такие боевые ножи морпехи носят еще со Второй мировой войны.

— И вам такой здесь нужен?

— Никогда не скажешь, что может случиться.

— Правда? А что вы здесь делаете?

— Ну… Можно назвать это так: обеспечиваю безопасность.

Эндрю встревожился.

— Разве вам угрожают террористы?

Картер улыбнулся.

— Нет, нет, ничего похожего.

— Почему тогда здесь нужны военные, чтобы обеспечивать безопасность?

Картер не ожидал, что разговор примет такой оборот. Вряд ли он имел право говорить об этом ребенку, но он и не хотел, чтобы мальчик подумал, будто от него что-то скрывают.

— Да мы просто технический персонал. Тут работают ученые, а мы их охраняем.

— Надо же, в джунглях под защитой военных работают ученые, и им понадобился специалист по насекомым? — Не то чтобы Эндрю допытывался до истины, он просто не понимал, что же это за место такое.

— Ну… вроде того.

— Но…

— Слушай, а может, мы все-таки покидаем мяч, а?

— Я не жду, что вы с готовностью подвергнете риску все, над чем работали долгие годы, но откройте глаза: вы можете и БРЭВИСа лишиться, и угробить всех людей. Заморозьте весь комплекс и оставьте пустым на неделю.

Лора стояла в кабинете Бишопа у огромного дубового стола. Напротив нее сидел хозяин кабинета.

— Доктор Трент, я очень ценю ваш совет, — ответил Бишоп с нарастающим раздражением в голосе, — но не пытайтесь указывать мне, как поступить с БРЭВИСом. Полагаю, у меня накопился немалый опыт успешного управления базой и лучше меня никто не способен решить, следует уводить отсюда людей или нет.

— Так на кой черт вы притащили меня сюда, если не желаете прислушиваться к моему мнению?

— Ваша сфера — энтомология, а в данном случае — особенности экспериментирования доктора Хита. Именно по этой причине я, как вы выразились, притащил вас сюда, и по этой же причине меня интересует исключительно ваше мнение о поведении этих насекомых, а не о том, как это поведение может отразиться на судьбе базы.

— Но речь идет о жизни людей — и здесь, и снаружи. Как вы можете проявлять такое высокомерие, такую бесцеремонность…

— Смею уверить, что я вполне способен принять взвешенное решение, основанное на достоверной информации. А является ли такое поведение проявлением высокомерия, вопрос спорный, и мы, по-видимому, расходимся во мнении на этот счет. Благодарю вас, доктор Трент.

— Что ж, прекрасно. Я ухожу и буду ждать с Эндрю наверху.

Лора думала, что Бишоп станет в отчаянии умолять ее остаться, но тот даже не взглянул на нее.

— Вот как? Вам известно, что ваш пилот сейчас здесь, внизу, отдыхает после рейса в жилой зоне военных? Или вы думаете, он тут же помчится за вами наверх? Есть еще одно чисто практическое соображение. Вы не произвели на меня впечатление человека, который способен оставить столь многих людей в смертельной опасности, когда в ваших силах многое сделать для их спасения. Особенно если в настоящую минуту опасность минимальна.

Лора сгорала от желания назвать эти слова Бишопа чистым блефом, сказать ему, что он ошибся в своей оценке ее качеств, и тут же идти к лифту. Она знала: если не сделать это сейчас, сию минуту, то она останется с этими людьми до того момента, когда опасность станет крайне серьезной. Но и Бишоп, и Лора понимали: победа на его стороне. Полная и окончательная победа. Все, что ей оставалось, это попытаться сохранить хоть немного достоинства.

— Я надеюсь, господин Бишоп, что, когда опасность перестанет быть, говоря вашими словами, минимальной, первым, до кого доберутся эти твари, станете вы сами.

Приведя в полную готовность оружие и снаряжение, Ван Аренн и Гаррет убивали оставшееся время за бильярдным столом. Другие солдаты входили и выходили, а они, словно две гориллы в крайнем возбуждении, переступали по кругу и гоняли шары, вскрикивали и принимали немыслимые позы для удара, показывая всем и себе самим, что вовсе не боятся предстоящего испытания.

По прошествии часа Уэбстер привел их туда, где главный коридор с лабораториями поворачивал к берлоге Дэвида Хита. Ни один из них не бывал здесь раньше — это место было им знакомо только по изображению на экранах системы наблюдения. Согласно указаниям Хита, по мере удаления от основной зоны комплекса его лабораторные помещения становились темнее. Дэвид понимал, почему Бишоп желал видеть интерьер базы стерильно белым, но БРЭВИС был и его детищем и он имел право приглушать эту белизну, если так ему было удобней работать. В результате его часть базы выглядела более естественной и немного напоминала пещеру.