Уолтер Йон Уильямс - «Если», 2002 № 07

Алаланы — общество, в котором еще не возникла такая отрасль науки, как космонавтика …

— Уже возникла!

Шен обжег Чалмерса негодующим взглядом и снова повернулся к экрану.

Они разрознены — теологически и политически. Испытанные — наиболее продвинутое социально-конфессиональное образование — могут приветствовать нас как часть очередного исследования, но как насчет других конфессий?

Чалмерс пожал плечами:

— Если земные страны далеко не во всем согласны друг с другом, почему мы ожидаем, что алаланы окажутся более прогрессивными?

— А что, если они настроены враждебно по отношению к другим цивилизациям?

— Брось! Этому нет никаких доказательств! Во всяком случае, мы их не нашли!

— Как нет и доказательств обратного. Мы еще не совсем разобрались, как они относятся к возможному существованию инопланетян, и если вдруг появимся перед алаланами, можем ждать от них любой реакции, столь же иррациональной…

Шен осекся.

— Валяй, продолжай, По-Лин, не стесняйся. Столь же иррациональной, как у меня? Ну, договаривай!

— Я не это хотел сказать, — спокойно парировал Шен.

— Ты считаешь безумной мою теорию посещения Земли древними инопланетянами, а меня самого спятившим. Вернее, просто психом.

— Вовсе нет, — смущенно промямлил Шен.

— Я ученый, По-Лин, как все здесь. И мои выводы основаны на доказательствах. Эксперты с готовностью принимают мои заключения, касающиеся традиционной египтологии. Но когда я выдвигаю гипотезы, противоречащие укоренившимся мнениям, они всячески сопротивляются, совсем как… как ты.

— Уинстон, пожалуйста! — взмолился Шен, чувствуя приближение мигрени, и демонстративно потер виски. — Пожалуйста, не сейчас. У меня и без того нервы натянуты!

— Прекрасно, — буркнул Чалмерс. — Мы можем, как всегда, остаться при своем мнении.

Друзья немного помолчали, и Шен наконец выдавил:

— Знаешь, мне и вправду надо собираться.

Чалмерс встал, потом сунул руку в карман.

— Я никогда не видел у тебя рисунков доктора Рендал, — заметил он, протягивая перегнутый пополам листок жесткой бумаги. — Может, тебе понравится этот.

Шен неохотно развернул рисунок. На нем карандашом был изображен алалан, так детально, как только позволял обзор со спутниковых камер. Художник был на редкость талантлив, поскольку умудрился запечатлеть как хитрое выражение на широкой плоской физиономии алалана, поднятой к небу, так и сложные узоры на спине, несколько искаженные кривизной его гибкого панциря. Шен так и не понял, какого он пола. Впрочем, это не его специальность.

— Прекрасно, — похвалил он, — но я не могу лишать тебя…

— Вздор. Линдси печет их, как пироги. Удивительно, что ты до сих пор не добыл ни одного, — улыбнулся Чалмерс, видя, как пристально вглядывается в рисунок Шен. — Считай это напоминанием о том, что твои коллеги — не единственные люди, которых ты покидаешь.

Шен насупился и свернул рисунок. Чалмерс насторожился, испугавшись, что приятель отдаст его обратно, но тот с нехарактерной для него осторожностью спрятал рисунок.

— Нужно подготовить отдел, — пробормотал Чалмерс, покачивая головой. — Вся работа пошла прахом из-за проклятой эвакуации.

— Возможно. Но решение принимали не мы.

Чалмерс направился к двери, открыл ее и, поколебавшись, обернулся к Шену, возобновившему свое невеселое занятие.

— Только имей в виду, Шен…

— Что именно?

— Если все же передумаешь и решишь, что я прав, у тебя почти не останется времени что-то предпринять.

После ухода Чалмерса Шен немного постоял, уставясь на дверь, и возобновил сборы.

Чалмерс шагал быстро, как человек крайне занятой, которому некогда предаваться безделью. Он с трудом пробирался сквозь толпу техников, валом валивших по коридору с кошками и крюками, лазерными резаками и охапками скафандров. При виде этого нашествия Уинстон почти побежал. Отдел может подождать.

Добравшись до цели, он нажал сигнальную кнопку на двери директорского кабинета. Никто не ответил. Он толкнул дверь, постучал и уже хотел было снова нажать кнопку, как дверь раздвинулась.

Кахру сидела за письменным столом и выглядела крайне деловитой в своем безупречном одеянии и с прошитыми серебром, забранными назад волосами. По контрасту с подтянутой хозяйкой, стол, заваленный компьютерными дисками, представлял самое хаотическое зрелище. Она подняла усталые глаза и поморщилась:

— Я очень занята, доктор Чалмерс.

Чалмерса ничуть не смутили ни сухой тон, ни предостерегающие нотки в голосе.

— Но нужно же нам поговорить! Рано или поздно этого все равно не миновать!

Он втиснулся внутрь, слыша за спиной шипение закрывающейся двери. Кахру неохотно отложила перо.

— Директор, по-моему, вы совершаете ошибку. Руководствуетесь неудачно составленными правилами, чтобы снять с себя ответственность.

Кахру подняла брови.

— Как интересно! Не знала, что вы успели получить диплом психолога, — бросила она. И, опустив глаза, неохотно выдавила: — Приказ об эвакуации остается в силе.

— Но он отдан на основании ложных предпосылок, — запротестовал Чалмерс, устремившись к столу. Каждое слово, выверенное и заранее подготовленное, падало в воздух тяжелым камешком. — Предпосылок, диктующих нам молчать и держаться в тени. Я же считаю, что нам пора выступить на свет, вернее, в этот мир.

— Надеюсь, нет нужды напоминать о подписке, данной вами. Вы обязались держать в секрете присутствие людей в этой системе.

Чалмерс отступил к порогу. Казалось, он нуждается в пространстве, чтобы собраться с мыслями.

— Ладно, тогда хотя бы подумайте вот над чем: что если мы не пойдем на активный контакт, но все же сохраним базу? Мы могли бы продолжать исследования, делая акцент на алаланской культуре. Рано или поздно они доберутся до своей луны и все равно обнаружат нас. В этом случае именно алаланы станут инициаторами контакта, а мы тем временем лучше подготовимся к встрече.

На какое-то мгновение Чалмерсу показалось, что железная леди в самом деле готова согласиться. Но лишь на мгновение.

— Нет. Политика Земли достаточно ясна.

— Но пошлите хотя бы запрос. Объясните все…

— А кроме того, любые возникающие контакты непременно, вызовут повышенное внимание к Испытанным. Но их культура не единственная на Алале.

Этот факт непомерно затруднял изучение их цивилизации. И делал это изучение невероятно увлекательным. А заодно объяснял, почему земляне дали планете такое же название, как и звездной системе: власти никак не могли выделить единственную культуру, дав ей имя «Теху», или «Джикра», или «Эптейя», и выбрав его из сотни более или менее распространенных языков.

— Все же, — упрямо продолжал Чалмерс, — кто-то должен быть первым, поскольку мы отказываемся вклиниться в их радиопередачи и объявить о нашем существовании на всю планету. Почему бы не доверить эту честь тем, кто столько трудился ради такого момента?