Уолтер Йон Уильямс - «Если», 2002 № 07

Кахру постучала наконечником пера о столешницу.

— Шесть месяцев, говорите? А не четыре?

Последний корабль должен был прибыть через пять.

— Даже если бы я дал все гарантии, вряд ли вы поверите, — с легкой иронией ответил Уинстон.

Кахру рассеянно кивнула, и Чалмерс высказал вслух мысль, которая беспокоила ее:

— Алаланы могут добраться сюда, прежде чем закончится эвакуация.

— Что же, — протянула Кахру, оставив в покое перо, — придется позаботиться, чтобы этого не случилось.

— Но что еще можно предпринять? — удивился Чалмерс. — Невозможно эвакуировать базу быстрее, чем это сделали вы.

Кахру вскинула голову.

— Подозрительно похоже на комплимент.

— Это констатация факта, ничего больше.

Тут Чалмерс решил, что еще одна попытка не повредит, и усевшись напротив Кахру, пробормотал как можно мягче.

— Директор…

— Да?

— Даже если не принимать во внимание мои собственные устремления, — почтительно начал он, — не считаете ли вы, что было бы весьма предусмотрительным начать составление протоколов контакта? Если алаланы опередят даже мои прогнозы…

Кахру посмотрела на него и впервые за все это время почти благожелательно улыбнулась.

— Благодарю вас, доктор. Я подумаю. Ну а пока нужно ускорить погрузку. Вы свободны.

Чалмерс встал. В этой улыбке проглянуло обычное высокомерие, безмерно его раздражавшее.

— Прекрасно, Директор. Не могу дождаться исправленного графика.

Размышляя о только что состоявшейся беседе, Чалмерс свернул не туда и едва не заблудился. Его комната была разобрана через несколько дней после приземления корабля: еще один лакомый кусочек для ненасытной машины аз-Захира. Переезд в другое жилище оказался не таким болезненным, как предполагалось, тем более, что он уже сложил вещи, готовясь к несостоявшемуся отлету.

Оглядевшись, он сообразил, куда идти, и зашагал по правому коридору. Вниз, опять направо, третья дверь слева — и поглядите, кто тут!

— Разве ты не на корабле, Луиза? Не думал, что они позволят вернуться кому-то из тех, кто уже поднялся на борт, — ахнул Чалмерс, а приглядевшись к ней, поразился еще больше: — Чем это ты так расстроена?

Луиза хрипло кашлянула:

— Не могли бы мы зайти к тебе?

Чалмерс кивнул и прошел вперед. Не успел он закрыть дверь, как Луиза почти выкрикнула:

— Я знаю, кто был предателем и доносил на нас Директору.

— В самом деле? Что же, видимо, этим объясняется твое настроение.

Луиза нервно передернулась:

— Конечно, может, теперь тебе все равно, но ты имеешь право знать. Так что выбор за тобой. Если хочешь, я скажу.

— Насколько надежна твоя информация? — спросил после недолгого раздумья Чалмерс.

— На все сто процентов. Ни малейших сомнений.

— Ни малейших? — Нахмуренный лоб Чалмерса постепенно разгладился. — Так кто же был шпионом?

Луиза как-то подобралась и выпрямилась:

— Я.

Чалмерс покачнулся. Перед глазами замелькали огненные точки. Губы шевелились, выговаривая слово «нет», но он не слышал ни единого звука.

— Я очень уважаю твои способности, твой интеллект. Я даже обнаружила, что легко воспринимаю твои… чудачества. — Через гримасу боли почти пробилась улыбка. — Но ты позволил своему желанию вступить в контакт с алаланами выйти из-под контроля. Все, кто не стремился к достижению этой цели, были для тебя врагами. Никакого чувства меры!

— Луиза, как ты могла…

Она нетерпеливо отмахнулась.

— На том ужасном совещании, где Кахру упрекала тебя в срыве работы и привела доказательства, я вдруг поняла, как она права. И главное, осознала, что видела все сама, своими глазами, задолго до того, как это вышло наружу. Мы нарушали обязательство подчиняться приказам с Земли, а Кахру старалась не допустить хаоса. Либо неразбериха, либо порядок, третьего не дано. Я выбрала порядок. Отправилась к ней, и мы заключили сделку. Я предала тебя… чтобы выполнить свой долг.

Чалмерс почти сполз по стене, сбив рисунок Линдси Рендал.

— Почему ты говоришь мне все это? — выдохнул он, все еще не в силах осознать услышанное.

Очевидно, Луиза нашла в себе силы собраться.

— Хотела быть честной с тобой. И со всеми. Хотя бы из самоуважения.

Ресницы ее дрогнули, но она не отвела взгляда.

— Я оставила записки каждому члену группы… но с тобой… с тобой должна была встретиться. В последний раз. Иначе как мне отныне жить со своей совестью?

Он был не в силах пошевелиться. Только сжал кулаки, сознавая всю бесполезность этого жеста. И попытался выразить что-то, кроме потрясения. Но не сумел.

Луиза сдерживалась, как могла, чтобы не выказать постыдной жалости.

— Мне пора, — объявила она с неким подобием былого достоинства.

Она не оглянулась.

Чалмерс умудрился шагнуть к медленно закрывающейся двери.

— Я… — начал было он, но успел вовремя сжать губы.

Все напрасно. Да и какими словами можно что-то исправить? «Я тебя люблю»? Время давно упущено… к тому же это теперь и правдой не назовешь.

Он встретил Луизу Джордж пятнадцать лет назад, в кругу египтологов, и с первого взгляда увлекся неотразимой красоткой с ярко-рыжими волосами и стройной фигуркой. Но дело было не только во внешности. Его поразил ее интеллект. С тех пор пути их часто пересекались, и постепенно Чалмерс обнаружил, что профессиональное уважение и взаимное дружелюбие переросли в нечто большее. Он не смел сказать ей об этом, боясь унизительного отказа. В то время Луиза, уже имея более высокую степень, пользовалась также большим авторитетом среди коллег. Чалмерс не чувствовал себя равным этой женщине. Поэтому и стремился подняться до ее уровня. Мечта его сбылась: написав блестящую работу, он в один миг достиг цели. Премия Хавасса должна была сломать все барьеры, дать ему возможность объясниться. Однако оказалось, что в погоне за успехом он перестарался и перехитрил себя.

В его тесный мирок внезапно вторглись слухи об открытии планеты Алала с разумной цивилизацией и решении Объединенного Совета начать исследования. Это известие пробудило в нем жажду деятельности, которая и вылилась в эпохальную теорию. Египтологи всегда были склонны принимать на веру идеи о «древних астронавтах», и Чалмерс посчитал, что найдет благодарную аудиторию, готовую пойти за ним до конца.

Он нашел в себе мужество остановиться до того, как его карьера окончательно потерпела крах. Но память о позоре преследовала его все последующие годы, что бы он ни делал, чем бы ни занимался, и вытеснила из головы всякие мысли о попытке завоевать Луизу. Просьба о работе в этой глуши означала признание собственного поражения. Назначение на этот пост вызвало скорее облегчение, чем чувство торжества.

Все это происходило более девяти лет назад. Семь лет назад, когда прибыла Луиза, Чалмерс понял, что прежнее пламя угасло, но дружба стала еще крепче. Их отношения чем-то напоминали непорочный брак. Уважение и доверие охраняли интеллектуальную близость.