Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1)

-Кого ждем, граждане?

-Никак, посол из Терцении пожаловал...

-О! Подол опять зашевелился!

-Видал я эти подолы! У наших баб не хуже!

-Ты тиш-ше, тиш-ше, чего разорался?

-Не Подол главное - а то мохнатое, что под подолом хоронится!

-Может, Ангел послабление даст? Без зерна пропадем...

-Мне кум вчера в кабаке говорил по тайному делу: война будет!

-Захлопнись, дурак!

-Вот бы сейчас в Рожок дунуть на раз...

Ворочалась, гудела толпа, как сердитый пчелиный рой. Тревожные и невнятные слова плавили кравенские умы. Никто не знал - в чем причина волнения, и оттого волновались еще больше. Вдруг кто-то крикнул дурным, петушиным голосом:

-Едут, едут!

Толпа качнулась вперед, словно единый организм. Элиоту с высоты своего роста хорошо видна была показавшаяся кавалькада, но согнутый в дугу старичок, стоявший рядом, ничего не видел, и поминутно дергал парня за рукав:

-Чегой-то там, малец... ну, чегой-то?

Мимо Элиота двумя рядами ехали закованные в вороненую сталь гвардейцы. Императорская гвардия славилась парадами; поступь рослых коней была тяжела и уверенна, слитное - гррум! гррум! гррум!- падало в толпу, как камень в воду. Лошадиные подковы высекали в брусчатке мостовой искры. Гвардейцы со своей высоты поглядывали на притихшую толпу и самодовольно накручивали усы. За гвардейцами шел обоз: у Элиота в глазах зарябило от обилия трепещущих флажков и лент. Вот проехала последняя подвода, показалась свита, и в середине ее посол.

Элиот качнулся на ногах, но всё же устоял. Медленно развеялась обморочная тьма перед глазами, но давящая боль в затылке осталась. Элиот впился глазами в посла, дрожа от возбуждения. Ну да... точно: он! Те же отвислые книзу щеки, те же тяжелые мешки под глазами, тот же ротик в виде куриной гузки... Он не ошибся! Облаченный в синие имперские одежды, по Портовой улице проезжал господин Луами, жандарм Верхнелиннского округа, собственной персоной! То есть, теперь это был не жандарм, а сам Великий Посол, именем Ангела и волей божьей...

-Чегой-то там творится? - в очередной раз спросил старичок.

-Посол! - не глядя на него, сказал Элиот, - Надо же, вырядился, как шарманщик!

-Ну? - удивился старичок, - Вот не думал, что когда-нибудь подольского посла увижу!

Элиот вдруг рванулся за процессией, но толпа удержала его:

-Куда, головастик? Стой смирно...

Он выбрался из толпы и, касаясь мостовой только носочками ног, помчался на соседнюю улицу. Конечно, посольство направлялось на Общинную площадь больше некуда. Он поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как синяя мантия скрылась в дверях ратуши. Гвардейцы и обозники не спеша располагались прямо на площади: расседлывали лошадей, стаскивали с возов грузы, и даже уже волокли откуда-то дрова для костра. Кривоногие кавалеристы сошлись около Рожка и делились своими замечаниями, похохатывая. Элиоту ничего не оставалось больше, как ждать. Но до самой ночи он так ничего и не выждал: пришлось, несолоно хлебавши, возвращаться в "Добрый Кравен".

Тем временем, в кабинете головы велись трудные переговоры.

-Но вы же понимаете, ваша милость, что мы должны знать о цели вашего визита! Какие могут быть переговоры, когда неизвестен их предмет? - говорил Сильво Персон, подпрыгивая от избытка чувств, словно воробышек.

-Я уполномочен держать речь только перед Общинным собранием, - отвечал холодно Луами, - Только Общинному собранию будет зачитано послание милости и волей божьей Ангела.

-Ах-х, как же трудно с вами говорить! По нашим законам вас должен сначала выслушать Малый Совет!

-Я уже сказал то, что должен был сказать вам, ваша милость!

Сильво Персон не выдержал и обрушился в кресло. Но через секунду вскочил, подбежал к двери и крикнул кому-то:

-Принесите мне пива, в горле пересохло!

Великий Посол, уложив на высокий воротник подбородок, надменно следил за головой.

-Почему Империя закрыла нам хлебную торговлю? - крикнул Сильво Персон ему в лицо, подбежав вплотную.

-Не имею на этот счет никаких указаний.

-Каковы ваши требования? Чем вас не устраивает Договор от семьдесят пятого? - продолжал допытываться голова, брызжа слюной.

-Требование одно: созвать народ...

-А если Совет откажет вам в этом?

-В таком случае, - нагло жмурясь прямо в лицо Персону, ответил Луами, я имею приказ милости и волей божьей Ангела немедля отбыть обратно!

Сильво Персон как-то сразу утратил свою воинственность и неуверенно почесал больную руку.

-Так серьезно? - хмыкнул он.

-Именно так!

Появился служка с кружкой пенного пива, испуганно покосился на посла и подал пиво голове. Тот сделал внушительный глоток, вытер верхнюю губу, и сказал:

-Пива не желаете, ваша милость?

-Предпочитаю пока заниматься делами.

-Одно другому не помеха... Да черт с ним! - пробормотал Сильво Персон, и опять повернулся к послу, - Понимаете, в чем дело... Совет ведь может встать на вашу сторону, как полагаете? А толпа - она и есть толпа, что с нее возьмешь? Крикнет какой-нибудь Мыш: лупи подольников! - поди тогда, останови их!

Луами вдруг коротко хохотнул и сел в то самое кресло, с которого только что вскочил Сильво Персон. Заложив ногу за ногу, он нагло посмотрел на голову.

-Вы ведь умный человек, Сильво! - сказал он, - В иных обстоятельствах мы могли бы вместе служить Империи. К сожалению, пока это не в наших силах. Так вот: ежели завтра на этой самой площади не будет Общинного собрания, обещаю вам: послезавтра в Грабене не останется ни единого гражданина Империи!

Утробный, с хрипотцой, рев Общинного Рожка плыл над Кравеном. Было в этом что-то от Судного Дня, и Элиот понял, почему местные жители называют Рожок божьим зовом.

-Что это? - спросил мастер Годар, на мгновение оторвавшись от созерцания человеческого черепа.

-Кравенский Рожок, учитель.

-Кажется, у нас появилась возможность присутствовать на Общинном Собрании?

-Вчера в город прибыл Великий Посол из Терцении! - заметил, словно бы невзначай, Элиот.

-Это может быть интересно, - пробормотал мастер Годар.

В комнату вошел Уорт и начал полоскать в медном тазу измазанные гусиным жиром руки.

-Слыхали? - спросил он, наклонив голову, - Это божий зов. Я пошел.

-А-а... - сказал мастер Годар растерянно, - У нас же сегодня назначена операция.

-Отловите сперва пациента! - захохотал Уорт, - Ваш недорезанный портняжка сбежал прямо со стола, как только услышал Рожок! Такой уж мы народ, кравники, ничего не поделаешь!

С этими словами, он скрылся за дверью. Мастер Годар беспомощно поглядел ему вслед.

-Вот неожиданность... Похоже, этому больному собрание важнее собственного глаза. Ничего не остается, как пойти на него и нам.

Улицы Кравена бурлили. Хлопали двери, ставни, ржали встревоженные лошади. Людские струйки, сливаясь в ручьи, текли в одном направлении - к Общинной площади. Элиот, видевший это впервые, обратил внимание, что тут были только мужчины - ни одной женщины.