Фрэнк Херберт - Дюна

— Тебе кажется, что он сражен, а он вновь невредим!

Это сказала старая Преподобная мать Бене Гессерит Гайус Хэлен Моахим, их хозяйка здесь, на Валлахе IX. Закутанная в черное, старуха сидела в плавающем кресле слева от Скайтейла. Капюшон абы был откинут, обнажив обтянутое сухой кожей лицо, обрамленное серебряными прядями волос. Глубоко запавшие глаза смотрели настороженно и сердито.

Она говорила на языке мирабхаза, со множеством гортанных согласных и дифтонгов. Этот язык хорошо передавал тончайшие оттенки эмоций. Преподобной матери отвечал Адрик, навигатор Союза. В его вежливом голосе звучала насмешка.

Скайтейл взглянул на посланца Союза. Адрик плавал в контейнере с оранжевым газом в нескольких шагах от него. Контейнер находился под прозрачным куполом, специально сооруженным для него Бене Гессерит. Продолговатое тело, отдаленно гуманоидное, с увеличенными плавниками-ногами и с перепончатыми кистями рук, рыба в чужом море, — это и был рулевой Союза. Вентиляторы его контейнера выбрасывали бледно-оранжевое облако, насыщенное запахом меланжа.

— Если так будет продолжаться, мы умрем от собственной глупости!

Это произнес четвертый из присутствующих — потенциальный участник заговора, принцесса Ирулэн, жена (но не настоящая, напомнил себе Скайтейл) их общего врага. Она стояла у контейнера Адрика, высокая, светловолосая красавица, в великолепном платье из голубой китовой шерсти и в такого же цвета плаще и шляпе. Золотые серьги блестели у нее в ушах. Она вела себя с аристократическим высокомерием, но что-то в выражении ее лица говорило, что усвоенный у Бене Гессерит самоконтроль дается ей с большим трудом.

Мысли Скайтейла обратились к деталям обстановки. Кругом расстилались холмы, грязные от тающего снега, отражавшего сероватую голубизну маленького бело-голубого солнца, повисшего над меридианом.

«Почему выбрано именно такое место? — подумал Скайтейл. — Бене Гессерит редко поступают беспричинно. Возьмем этот павильон: более просторное, но закрытое помещение могло вызвать у представителя Союза клаустрофобию: он привык к просторам своей родной планеты. Но построить такое место специально для Адрика — значило прямо указать на его слабость».

«А для меня лично что здесь приготовлено?» — вновь подумал Скайтейл.

— А вам разве нечего сказать, Скайтейл? — в упор спросила его Преподобная мать.

— Вы хотите втянуть меня в эту дурацкую борьбу? Мы имеем дело с потенциальным мессией. На него нельзя нападать открыто. Если мы превратим его в мученика, это будет нашим поражением.

Взоры всех присутствующих обратились на него.

— Вы думаете, это — единственная опасность? — снова спросила Преподобная мать своим пронзительным голосом.

Скайтейл пожал плечами. Для этой встречи он выбрал круглое открытое лицо, веселые глаза, полные губы — внешность довольно низкого коротышки. Сейчас, глядя на соучастников заговора, он подумал, что инстинктивно сделал идеальный выбор. Он единственный из них мог выбирать из большого набора внешностей. Он человек-хамелеон, лицевой танцор. Внешность, которую он сейчас надел, заставляла остальных воспринимать его слишком легко.

— Ну, так как же? — настаивала Преподобная мать.

— Я наслаждался покоем, — сказал Скайтейл. — Лучше не выражать вслух нашу враждебность.

Преподобная мать отпрянула от него, и Скайтейл увидел, как она меняет свою оценку. Все они прошли жестокую школу прина-бинду, все владели своими мышцами и нервами так, как мало кто из людей. Но Скайтейл, лицевой танцор, мог делать со своими мышцами и нервами то, что было недоступно другим, и вдобавок обладал особым даром проникновения — он мог надевать на себя не только внешность другого человека, но и вживаться в его душу.

Скайтейл дал ей возможность завершить переоценку, потом коротко сказал:

— Яд! — Он произнес его с такой интонацией, как если бы только один понимал его истинное значение.

Представитель Союза шевельнулся, и его голос полился из блестящего шара, укрепленного в углу контейнера:

— Мы говорим не о физической отраве, а о психической. Скайтейл рассмеялся. Смех на языке марибхаза срывал маску с собеседника, и тому нечего было больше прятать.

Ирулэн довольно улыбнулась, но в глазах Преподобной матери блеснул гнев.

— Прекратите! — не выдержала Моахим.

Скайтейл замолчал, но теперь общее внимание было приковано к нему: Адрик разгневан, Моахим взбешена, Ирулэн удивлена, но забавляется.

— Наш друг Адрик предполагает, — сказал Скайтейл, — что две опытные Бене Гессерит не знают всех возможностей обмана.

Моахим отвернулась и посмотрела на холодные холмы планеты родины Бене Гессерит. Скайтейл понял, что она готова пойти на уступку. Это хорошо. Другое дело — Ирулэн.

— Вы с нами или нет? — спросил Адрик, глядя на Скайтейла своими круглыми глазами грызуна.

— Дело не во мне, — ответил Скайтейл. Он продолжал удерживать внимание Ирулэн. — Вы удивлены, принцесса, зачем мы с таким риском добирались сюда за много парсеков?

Она кивнула.

— Для того разве, чтобы обменяться банальностями с человеком-рыбой или спорить с толстым танцором тлелаксу? — спросил Скайтейл.

Она отошла от бака, недовольно отмахиваясь от густого запаха меланжа.

Адрик воспользовался этим моментом, чтобы бросить себе в рот таблетку меланжа. Он ел спайс и дышал им, он даже пил его, как заметил Скайтейл. Вполне понятно — спайс обостряет проницательность рулевого, дает ему возможность вести лайнеры Союза со сверхсветовой скоростью. Спайс помогает ему угадывать курс, на котором корабль не подстерегает опасность. Сейчас Адрик ощущал присутствие другой опасности, но на этот раз ему не мог помочь даже его меланжевый костыль.

— Я думаю, с моей стороны было ошибкой приехать сюда, — сказала Ирулэн.

Повернувшись к ней, Преподобная мать, точно рептилия, раскрыла глаза, затем снова закрыла их.

Скайтейл перевел взгляд с Ирулэн на контейнер, будто приглашая принцессу разделить его точку зрения. Он знал, что Адрик ей отвратителен: самоуверенный взгляд, отвратительные руки и ноги, медленно двигающиеся в газе, клубы меланжевого запаха вокруг. Она задумывается над его сексуальными обычаями, подумывает, как странно было бы видеть себя парой такого существа. Даже генератор поля, который создавал для Адрика невесомость космоса, отделяет его от нее.

— Принцесса, — сказал Скайтейл, — благодаря присутствию Адрика, пророческие способности вашего супруга не смогут проникнуть в некоторые события, включая и нашу встречу… предположительно.

— Предположительно, — механически повторила Ирулэн. Преподобная мать кивнула с закрытыми глазами.