Николай Бодров - Пришельцы. Выпуск 2

— Возможно, — мой голос был вялым и слабым, — но… букет.

— Она ведь объясняла… вернее, пыталась, — голос извне был настойчивым и суровым, — но ведь ты же не захотел…

— Потому…

— Потому что ревновал, знаю. Но у любого обвиняемого есть право на защиту, есть право на смягчающие обстоятельства…. На оправдания. Ты не дал ей этого права тогда. Значит — оно появится теперь.

Слова, как заклинания, прорезали воздух. Они будто разорвали реальность и бросили меня туда, в тот день и в тот час. Хотя нет, не в тот час, а на несколько часов раньше…

— …Ну что ты, мама, ну не надо!

— Надо, голубушка, надо. А что? Цветы не по нраву, что ли? Сама растила в саду.

— Замечательные цветы…

— Вот и не шуми, раз замечательные-то. И вазу быстро неси… синюю, не эту страхомудь, прости Господи. И где ее тока отец твой выискал?! Человек культурный придет, надо же по-людски…

Я не краснел с самого детства. С тех пор, как был пойман в ванной за разглядыванием большого анатомического атласа. А сейчас вот почти физически ощутил, как по лицу ползет пурпурная волна, заполняя собой все. А ведь она говорила. Сразу же, как пришел. А я тогда еще подумал — с чего это мама ей цветы дарит? Женщина женщине, да еще и мать дочери. Ан вот как все вышло. Знал ведь, что вероятная теща давно уже живет в домике на садовом участке. Знал, что цветоводством увлекается. Все знал. Знал.

— Раскаянье — великое дело.

Я снова стоял в студии, и Ведущий все так же сидел на диванчике. На сцене давно уже закончили мельтешение техники и операторы. Сейчас там уже сидел на стуле какой-то мужчина и беседовал с другим, сидящим в кресле. Последний был удивительно похож на Ведущего. Вот только лица почему-то так и не получалось разглядеть.

— Там уже идут съемки другой передачи. А точнее — передачи для Другого Человека. А наша с вами передача закончилась. Можешь оставить эту вещицу себе, как напоминание. Как только выйдешь из студии — он станет просто хрустальным шариком. И никогда ничего не покажет.

— Так как же…

— А вот так. Просто так на этом свете ничего не бывает, а особенно бессонницы. Оно ведь как ком — сперва пылинка, а потом все больше и больше. И вот бывшей пылинкой кого-то прибило. Понимаешь? А убери ее, изначальную, и ком сам собою развалится. Бух, и нету.

— Так просто? — изумление, казалось, само говорит за меня.

— Ага. Так просто. Ну вот тебе и пора. Идите, и удачи. Приятных снов…

Его голос потонул в звоне будильника на тумбочке у кровати…

Ну вот и все. На этом. С той самой ночи о бессоннице я позабыл. Засыпаю просто идеально. Ну, вернее, не то чтобы совсем идеально все, но ведь и на солнце пятна есть.

А что до произошедшего… в мире много тайн, которые не стоит раскрывать.

И, по-моему, эта из их числа.

Отец в этот день пришел позже обычного. Гришка уже начал волноваться — не случилось ли чего? Нынче, в начале XXII века, чуть ли не под каждым кустиком спрятан сенсор общегородской системы безопасности. Даже заблудиться проблематично — это знали все. Но все же в голову лезли мысли разные — куда от мыслей деваться? И как только зашипела в пазах входная дверь — Гришка поспешил в прихожую.

Отец был чем-то очень взволнован. Куртка расстегнута, волосы всклокочены. И это у человека, славившегося на всю округу своей аккуратностью.

— Свершилось! — громко возвестил отец, сбрасывая ботинки, — я нашел работу.

На звук голоса из кухни вышла мама, вытирая мокрые руки о передник.

— Извини, дорогой, я не расслышала. Что ты нашел?

— Работу. Ра-бо-ту.

Гришка давно уже не видел отца таким счастливым. Скинув, как пришлось, ботинки, он подхватил сына под руки и закружил по прихожей.

— Понимаешь, сынок, — работу! Мы сможем снимать настоящую нормальную квартиру, покупать продукты, какие захотим. Мы больше не нахлебники.

Мама, похоже, не одобрила идею отца. Она присела на откидной стул и воззрилась на него, как на диковинную зверушку.

— Что за новая блажь, дорогой. Работать… зачем? У нас все нормально, живем не хуже других. Неужели это так необходимо — работать?!

Отец поставил сына на пол и, тяжело вздохнув, сел на услужливо откинувшееся кресло.

— А тебе нравится быть «социалкой»? Получать подачки от правительства, жить в «социальной» квартире — где скажут? Брать продукты в «социальном» магазине — какие завезут? Неужели ты не хочешь сама себя обеспечивать и не ждать «социальных» подачек?..

— Ну почему так негативно? Ты же сам знаешь — сейчас в основном трудятся роботы и девяносто процентов населения живет на дотации. Ну или на подачки, по-твоему. Потому и квартиры есть социальные, и магазины социальные, и машины… Тебе чем-то не нравится наша четырехкомнатная? А может, просто мы тебе надоели?

Отец аж подскочил.

— Мне надоело сидеть и ничего не делать. Я здоровый полноценный мужик, и я буду сам зарабатывать на жизнь. И точка.

— Ну… если ты так сильно хочешь… А что за работа?

— О, работа отличная, — папа снова заулыбался, — серьезный офис, отдельный кабинет. Поверь, Тахо не поскупятся.

— Тахо? — изумилась мама. — Ты собираешься работать на Чужих? На инопланетян?

— А что плохого? Полгода здесь, а дальше, говорят, командировки будут. Вон Гришка их язык изучает, может со временем в переводчики податься. Представляешь — солидный офис. Под людей выделили целых два этажа с адаптированным климатом и гравитацией. В основном, правда, с бумажками возиться — договора там, презентации… Хотя есть кое-что забавное в этой работе.

— А поточнее? — Сходу напряглась мама.

— Да ничего серьезного, просто прихоть Тахо. Одна стена матово-черная, и по условиям договора нельзя долго стоять к ней спиной или там боком. У них, оказывается, есть специальный компьютер, который отслеживает работу сотрудников. А это его экран… ну или сенсор… ну неважно, в общем.

Дальнейший разговор родителей сын уже не слышал. Мама отослала его к бабушке.

Вернулся домой Гришка очень поздно. Бабушка сказала, что у родителей серьезный разговор и им не нужно мешать. Робот службы сопровождения несовершеннолетних довел мальчика до дверей детской, а потом минут тридцать читал родителям мораль на тему заботы о подрастающем поколении. И это было самое простое из того, что предполагалось сделать по кодексу о защите детства в подобной вопиющей ситуации. Мама пообещала, что больше такое не повторится. Отец промолчал. Выглядел он недовольным и даже каким-то обиженным. Видимо, «серьезный разговор» ничем хорошим не кончился.

Ночью Гришка проснулся оттого, что кто-то ходил по кухне. Накинув халат и надев шлепанцы с подогревом, мальчик тихонько выбрался из комнаты.