Андрей Бондаренко - Аномальщики: Мутный Лес

– Всё, на первый взгляд, в полном порядке, – старательно ощупав ладонями миноискатель и дополнительно подкрутив все крепёжные элементы, известил Назаров. – Хватаем, соратники, рюкзаки. Палыч, ружьё вам отдать?

– Не знаю, право слово, – засмущался Профессор. – Уже лет пятнадцать, если не больше, прошло с момента моего последнего меткого выстрела…

– Мне, Рыжий, передай, – попросила Натка.

– А ты, Птичка, умеешь пользоваться огнестрельным оружием? Стреляла когда-нибудь?

– Обижаешь, начальник. Конечно, доводилась. Дочь опытного чукотского охотника, как-никак. Вернее, сейчас – сибирского охотника. В том году, после поступления в Национальный минерально-сырьевой Университет, я выезжала в августе месяце – на две с половиной недели – в иркутский посёлок Бодайбо, отца навестить. И отдохнула, и поохотилась немного. Добыла трёх взрослых зайцев и одного упитанного барсука.

– Разве барсуков едят? – засомневался недоверчивый Женька. – Заливаешь, скорее всего.

– Едят-едят. Ещё как едят, только за ушами попискивает. Во-первых, мясо барсука, оно очень питательное и вкусное. Пикантное такое. Если, понятное дело, его правильно приготовить. А, во-вторых, коренные сибиряки считают, что в меру жирное барсучье мясо является очень полезным для здоровья. Вернее, для его сохранения в здоровом состоянии. Мол, полностью излечивает – на ранней стадии – туберкулёз. Предотвращает зимнюю цингу. Действенно помогает при хронических бронхитах и запорах. Чего это вы, морды изнеженные, хмыкаете? Вполне даже жизненная ситуация…. Так как, Павлик? Доверишь мне ружьишко?

– Держи, дочь заслуженного чукотского охотника.

– Спасибо, командир, за оказанное доверие, – девушка умело «переломила» ружьё надвое, убедилась, что оба ствола заряжены, привела оружие – с громким щелчком – в первоначальное положение и пообещала: – Теперь, господа аномальные авантюристы, вы находитесь под моей надёжной охраной и защитой. Кстати, Рыжий, что у нас с запасными патронами?

– Вот, держи четыре штуки. Хватит на первое время. Спрячь в карман штормовки.

– Премного благодарна…. Выступаем?

– Шагаем. Только, пожалуйста, без суеты и спешки, соблюдая элементарную осторожность…

Они, выйдя из леса, торопливо пересекли просеку и дорогу, после чего прошли – через широкую прореху в проволочном ограждении – на территорию так называемого – «Секретного объекта Министерства Обороны Российской Федерации». То есть, в молоденький берёзовый перелесок, за которым простиралась широкая болотистая лощина, щедро утыканная многочисленными моховыми кочками. Причём, над некоторыми кочками красовались прямоугольные таблички, навязчиво предупреждавшие о наличие мин.

– Оторванная нога смотрится очень даже натурально, – остановившись рядом с правой воронкой, брезгливо передёрнулась Наталья. – Как, впрочем, и кровавая лужа. И не пахнет, депутатской секретаршей буду, никакой подозрительной химией. Придумала про запах Лизка-вооброжала, не иначе…. Жека, ты бы зарисовал всё это, типа – для отчёта перед дотошными американскими спонсорами.

– Сделаем, Птичка, не сомневайся. На первом же серьёзном привале.

– Прекращай, охранительница вооружённая, пялиться на всякую ерунду и отвлекаться на пустые разговоры, – строгим голосом велел Назаров. – Нашла, понимаешь, место и время…. Какая боевая задача поставлена перед тобой? А? Почему не слышу ответа?

– Ну…

– Отставить. Попрошу без – «ну».

– Старательно наблюдать за окрестностями. Выявлять подозрительные объекты. И…это, без устали бдить.

– Вот, и бди, красотка буровая.

– За «красотку», конечно, спасибо…. Всё-всё, не сердись. Послушно замолкаю и приступаю к неусыпному бдению.

– А ты, Рыжий, оказывается, зануда, – сделала неожиданный вывод Валентина. – А ещё притворялся, что являешься штатским до мозга костей. Мол: – «Терпеть ненавижу строгую армейскую дисциплину, подавляющую личную свободу….». Сам-то как себя ведёшь?

– Ну, и как?

– Как матёрый пехотный прапорщик с двадцатилетним безупречным стажем, вот как. Раскомандовался тут. Чуть что – сразу: – «Отставить». Природный вояка выискался на наши головы. Армейская «косточка» так и прёт наружу…. Ой, смотрите! Ой! Что это такое? Гадость какая…

По границе между берёзовым перелеском и болотистой лощиной змеилась, слегка подрагивая, серо-бурая, активно шевелящаяся узкая полоска.

– Зачем же так шуметь, Валюша? – пожурил Виталий Палыч. – В нашей непростой ситуации тише надо разговаривать.

– Извините, немного испугалась.

– Кого? Лесных крохотных мышек, куда-то спешащих по важным мышиным делам? Стыдно, ей-ей. Взрослая барышня, а туда же.

– Чёткий и своевременный знак, – старательно поправляя на плече ремешок «Медузы» и приводя тумблеры, расположенные под экраном дисплея, в нужные положения, известил Пашка.

– Что ты имеешь в виду, Рыжий?

– То и имею. Общеизвестно, что мыши, крысы и все прочие грызуны терпеть не могут аномальных зон и всегда обходят их стороной. В том числе, надо думать, и сейчас. Значит, данная болотистая лощина находится уже на территории искомого Мутного Леса. До желанной цели осталось – всего ничего…. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Птичка, будь другом, постучи, пожалуйста, костяшками пальцев по ружейному прикладу. Так, чисто на всякий случай.

– Ага, постучала. Павлик, а как же наушники? Забыл про них?

– Ничего и не забыл. Просто решил обойтись дисплеем. А ушами буду старательно вслушиваться в окружающую нас действительность. Так мне будет гораздо спокойней и комфортней…. Всё, аномальщики, двинули. Идти след в след друг за другом. Благо во мху следы от сапожных подошв отпечатываются чётко и однозначно. За мной шагает Птичка. За ней Жека и Валентина. Палыч – замыкающим. Мыши? Не обращаем на них ни малейшего внимания. Перешагиваем, и все дела…

Он, совершая миноискателем однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вперёд и рассеяно бормотал под нос слова одной немудрёной песенки, популярной в студенческой питерской среде:

– Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, Сюзанна, наша жизнь полна химер. Целый день висит бананом наш видавший виды…

– Прекращай, Рыжий, – возмутилась Натка, шагавшая следом. – Совсем офигел в сапёрной атаке? Петь такое при дамах.

– Извини, Птичка. Я же не нарочно. Оно само по себе вырвалось. Машинально…. Кстати, раньше – на весёлых посиделках в общаге – тебя эта шутливая песенка совсем не раздражала. Ну, ни капли. Даже, как помнится, подпевала. Причём, с удовольствием.

– Это, Павлик, раньше было. Когда за мной никто не ухаживал и не целовал. А теперь всё изменилось. Кардинально, всерьёз и по полной программе…. Понимаешь, охламон? Сейчас мне не к лицу – выслушивать всякие грубые словечки и прочие пошлые двусмысленности…. Только ты, пожалуйста, не оборачивайся и не отвлекайся. Сапёру, как известно, ошибаться нельзя. Потому как чревато.