Михаил Ахманов - Консул Тревельян

Тревельян нахмурился.

– Это угроза? Ну, мы еще посмотрим, кто с кого шкуру спустит!

– Когда нильхази явиться… – начал мохнатый гость, но вдруг смолк и призадумался, почесывая колтун на голове. Потом молвил: – Есть один-другой мудреный слово, который мой знать. Такое слово ваших человеки… Имей длинный ложка, если захотеться пообедать с дьявол… Но мой вспоминать другое. – Он оскалился и дернул себя за волосы. – Вот, вспомнить! Нильхази явиться и показать человеки, куда рак зимовать!

«А что же дед молчит?..» – подумал Тревельян. Самое время ему проснуться и завернуть что-нибудь по-командорски, так, чтоб трава завяла, а с деревьев листья посыпались… Однако безмолвствует!

Он потянулся к разуму Командора и обнаружил, что тот не видит и не слышит ровным счетом ничего. Дед вспоминал. Кажется, он вернулся в счастливое время, когда здесь, на Гондване, был его дом, его семья, красавица-жена, две дочери и сын. Ивар увидел их лица, потом – уютный коттедж у Бирюзового моря, белое двухэтажное здание с башенкой, корпус боевого робота около двери и орудийный лафет, служивший скамейкой. Смотреть дальше он не стал, удалился тихо, не мешая родичу.

Его взгляд упал на мохнатое существо, сидевшее в траве.

– Твое поручение выполнено. Ты пришел к главному-важному и передал слова нильхази. Что ты будешь теперь делать?

– Мой ждать. Нильхази явиться, показать человеки зимний рак, а мой увезти обратно. Или оставить тут. Тут хорошо, есть лес и многое мясо.

– Не будет нас, не будет и мяса, – сказал Тревельян. Потом, отставив чашку с недопитым кофе, пробормотал в задумчивости: – Нильхази… никогда не слышал о нильхази… любопытно бы на них взглянуть…

– Такое мочь, – произнес лльяно, поднимаясь на ноги. Он начал копаться в шерсти, отыскивая что-то под мышкой, и наконец вытащил кожаный мешочек. В нем было маленькое резное изваяние из светлого дерева – нагая женщина с распущенными волосами, чуть изогнувшая гибкий стан. Губы женщины улыбались, руки были вскинуты над головой, словно она кружилась в вечной пляске, и от облика ее веяло безмятежным счастьем.

Тревельян оцепенел. Где-то он видел это лицо, эту улыбку на губах счастливой юной женщины… не совсем такой, как эта, но похожей… «Впрочем, – мелькнула мысль, – выражение счастья делает людей похожими, словно они натянули одинаковые маски». Две или три минуты он в изумлении разглядывал маленькое чудо, не пытаясь взять статуэтку из когтистых лап лльяно, даже не прикасаясь к ней. Потом прочистил горло и выдавил:

– Это… это и есть нильхази?..

– Истинно.

– Они люди? Такие же люди, как мы?

– Ты, главный-важный, плохо слушать. Мой, когда быть здесь, прояснился понятно: мой – Объявитель и Вещатель от человеки к человеки! От таких человеки, – лльяно сунул статуэтку в руки Ивара, – к таким человеки, как ты есть. Теперь ты доходяга?

– Теперь дошло, – подтвердил Тревельян, лаская гладкое дерево. – Могу я оставить эту вещицу себе?

– Мочь. Я сделать еще. Я быть ловкий Строгальщик.

Гость развернулся и побрел к выходу. Казалось, среди травы неторопливо двигается копна сена. Ивар повертел подарок в руках, удивляясь искусной работе.

Лапы лльяно выглядели такими грубыми, неуклюжими; он с трудом мог представить, как мастер держит резец в своих когтистых пальцах. Но богатый опыт подсказывал: увиденное часто отличается от сути, и первое мнение не всегда бывает верным.

– Взять хотя бы парапримов, – произнес он вслух. – Волосатые, четверорукие, и пасть от уха до уха… Орангутанги! А ведь разумнее людей… во многих отношениях разумнее!

Трафор за его спиной издал тихий звук, будто хрустальные колокольчики зазвенели.

– Пришел ответ, ньюри консул. Желаете ознакомиться?

– Желаю. Что там у нас?

– Торговый корабль с Миров Окраины. Посетил систему лльяно пять месяцев назад, следуя за караваном сервов. Точная цель не указана, но есть намеки. Вероятно, хотели выяснить, чем сервы обмениваются с лльяно и можно ли пристроиться к этой торговле.

– Кто капитан?

– Глеб Нелюбин.

– А! Нельба-люба! Указано ли, что он увез аборигена?

– Да, с его согласия и по настоятельной просьбе. Высадил в порту Перекресток-18, испросив для него статус почетного гостя Федерации. Из этого порта нетрудно добраться до Гондваны.

– Что ж, – сказал Тревельян, – с этой частью истории мы разобрались. Пора заняться нильхази. Не нанести ли визит Судье? Кажется, она хотела встретиться со мной. Почему бы не сейчас?

Словно подслушав его, звякнул браслет на запястье, и голос Алисы Виктории произнес:

– Доброе утро! Почтенный ньюри консул уже позавтракал?

– Ньюри консул пьет кофе, – сообщил Тревельян. – Хочешь присоединиться?

– Как-нибудь попозже. Сегодня у досточтимого ньюри консула встреча с Судьей. Она ждет вас на базе Флота «Лиловый Вереск» в тринадцать ноль-ноль по местному времени. Я посылаю за вами катер.

– Не нужно. Доберусь своим транспортом.

– Вы не успеете, – молвила Алиса с легким раздражением. – База на архипелаге у Восточного материка. Флаер летит сюда шесть часов.

Тревельян потянулся к кофейнику.

– Кто сказал, что я полечу на флаере? При чем тут флаер? У меня способ совершенно иной.

– Должно быть, ковер-самолет, – язвительно заметила Алиса.

– Вот об этом, моя красавица, ты узнаешь, когда я стану для тебя Иваром. Что до консула, то у него свои секреты, – сказал Тревельян и выключил связь.

Он выпил еще одну чашку кофе, доел рогалики и вернулся в опочивальню. Здесь висел в шкафу его мундир, серый с серебром, с эмблемой Фонда на левом плече. Облачившись, он приказал роботу для мелких поручений отыскать небольшой контейнер и, когда это было сделано, спрятал в него статуэтку женщины-нильхази.

– Дед, – вслух позвал Тревельян, – дед, проснись. Отправляемся в «Лиловый Вереск».

«Дом на берегу моря, – отозвался Командор, – белый дом с башенкой и продырявленным УБРом [50]у порога. Там еще скамейка… стальная…»

– Я знаю. Видел.

Прижав контейнер локтем, он закрыл глаза и вызвал портал.

Дом был точно таким, как в воспоминаниях деда. Белый двухэтажный особняк с башенкой, похожей на стартующий крейсер, с террасой, выходившей в сад. В саду росли яблони, слива и странные деревья с сизыми плодами величиной с два кулака. Тревельян не сразу понял, что это смородина-мутант, завезенная с Земли шесть веков назад.

Слева от высокого крыльца лежал на каменном постаменте корпус боевого робота. Досталось ему изрядно: в металлокерамическом панцире зияли дыры, грозные клешни были погнуты, метатель плазмы разрезан пополам. С другой стороны, на скамье из орудийного лафета, сидели Командор и его красавица-супруга с младенцем на коленях, а рядом с главой семейства – две девочки десяти и двенадцати лет. Живая голограмма: Командор что-то рассказывал жене, та улыбалась, девчушки хохотали. На двери дома блестела серебряная табличка. Ивар приблизился и прочитал: «Музей коммодора Звездного Флота, героя Галактики Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева. 2290 г., Земля – 2382 г., система Бетельгейзе».