Николай Петри - Колесо превращений

- О чем задумался? - спросил кудесник, закончив свое долгое повествование.

- Да так, - отмахнулся Милав, - сны я стал видеть... разные... интересные...

- Это хорошо, - сказал Ярил. - По снам ты сможешь найти дорогу к себе домой.

- А есть ли он у меня? - усомнился кузнец.

- Есть! И ты обязательно найдешь его... если поверишь!

Книга вторая

БОЛЬ ОБ УТРАЧЕННОЙ ПАМЯТИ

Прошу не усмотреть в сопоставлении зла и добра условное деление, ибо границы так извилисты, что не поддаются земному измерению.

"Сердце"

Часть первая

ПО СЛЕДУ ТЕМНОГО КОЛДУНА

Храбрость для защиты Отечества - добродетель, но храбрость в разбойнике - злодейство.

А. А. Бестужев-Марлинский

Глава 1

ВСТРЕЧА

... Минуло два года.

Вслед за февралем-бокогреем пришел март-протальник. Весна!

Оживать стала природа; не зря в народе говорят: весной и оглобля сухая за одну ночь травой обрастает!

Все весне рады: и птички-пичужки, и звери по лесам да по норам, и насекомый какой мелкостный. Но более всего матушке весне люди радуются зима была лютой, многоснежной, повыгребла-повымела все запасы из закромов росомоновских; вся надежда теперь на весну раннюю да скоротечную.

В Рудокопове тоже весенняя суета - люди за приметами следят, лето загодя распознать пытаются. Вести быстро по слободам разносятся: кто-то слышал, что кукушка за рекой куковала часто и "шибко сильно" - жди теплое время; кто-то сказал, что кора на рябине и березе во многих местах потрескалась - верная примета, что недалече уже продолжительная, хорошая и сухая погода. А мальчишки разновозрастные с нетерпением ждут появления майских жуков - у этих сорванцов своя "метеорология"!

... Милан основательно собирался на дроворуб, помня о том, что бабушка Матрена еще с середины февраля-снеженя как бы невзначай напоминала ему: "Дроворуб - та же страда: не нарубишь до пахоты - так зиму сырником и будешь топить!" А Милаву что? Наработался в кузне-то за долгую-предолгую зиму, теперь и в лес на недельку можно отправиться - засиделся на одном месте. Вон, даже Ухоня и тот - словно и не ухоноид вовсе, а кот мартовский, облезлый - так и норовит на улицу юркнуть!

- Милавушка, ты что же, и его с собой в избушку берешь? - спросила старушка, поглядывая на слабо мерцающего уссурийского тигра в углу горницы.

- А куда я без него?! - откликнулся из сеней Милав.

- Да скучно мне одной-то будет, - задумчиво произнесла старушка, - он такие сказки забавные рассказывает, пока ты в кузне работаешь!

- Насчет сказок он мастак! - усмехнулся Милав. Ухоня заерзал в углу.

- Такое впечатление, что меня нет в этом доме, - недовольно произнес он. - Могли бы и меня спросить...

- О чем? - осведомился Милав.

- Ну, например, хочу ли я с тобой на заготовку дров отправиться?

- А ты, значит, не хочешь?

- Я этого не говорил, - быстро откликнулся Ухоня. - Но... спросить могли бы!

- Хорошо, Ухоня, - вполне серьезно заговорил Милав, - я тебя официально спрашиваю: хочешь ли ты отправиться со мной на дроворуб?

- Разумеется, напарник! О чем речь!!

Баба Матрена только головой покачала - дети, истинные дети!

Ухоня, чувствуя за собой вину, что оставляет старушку в одиночестве, скользнул к бабе Матрене и стал бессовестно подхалимничать. Он терся о ее ноги и при этом забавно мурлыкал - такая ма-а-аленькая киска длиной в полторы сажени и весом в двадцать пудов!

- Ну тебя, - отмахнулась баба Матрена, - отстань! Не сержусь я вовсе!

* * *

... За три дня Милав "наворотил" - по выражению ухоноида - столько, что дров хватило бы на две зимы; кузнецу пришлось несколько охладить свой пыл, и они вместе с Ухоней следующие два дня только гуляли по лесу, выбирая места посуше (днем снег успевал хорошо подтаять).

В последнюю ночь перед возвращением домой Милав спал плохо. Скорее это был даже не сон, а так - долгое балансирование на грани сна и бодрствования. Он то проваливался в беспросветное марево, то просыпался, вглядываясь в окно, затянутое бычьим пузырем, в надежде, что рассвет уже наступил. Но за стенами избушки царила ночь, и Милав вновь погружался в тревожное состояние полудремы.

Время неумолимо двигалось к рассвету, и он наконец-то заснул...

ШЕПОТ?

- Он болен сердцем?

- Да, беспричинное сердцебиение говорит о приближении к нему существ из Тонкого Мира.

- Ему нужно оздоровить сердечную сферу, если он хочет избежать катастрофы.

- Я думаю, он сможет - я вижу в нем яркий пламень самопожертвования. Это отведет от него стрелы вражеские и сделает неуязвимым.

- Но сможет ли он выстоять?

- Сможет, потому что он помнит: сердце - посредник с Высшими Мирами!...

- Да проснись ты наконец!

Кто-то настойчиво тряс его, и кузнец открыл глаза.

- Ты что, Ухоня! - Милав уставился на товарища.

- Что-что, - пробурчал Ухоня, - ты на себя посмотри!

Милав сполз со скамьи, осмотрелся. За окном было утро. В избушку сквозь закопченную муть пузыря попадало не очень много света, но Милав смог разглядеть и скомканную шубу на полу, и опрокинутую посуду на столе! Вслед за этим он обнаружил, что спина совершенно мокрая, а по лбу стекают струйки пота; грудь тяжело и прерывисто вздымалась, словно после долгой, изнурительной работы.

Кузнец вопросительно посмотрел на Ухоню.

- Ты стонал и метался, как в бреду, - объяснил ухо-ноид, - а потом начал так ужасно скрипеть зубами, что мне стало просто жутко, я не выдержал и разбудил тебя...

Милав подобрал одежду, чувствуя противную дрожь в руках.

- Что? Опять?.. - тревожно спросил Ухоня, все это время внимательно наблюдавший за кузнецом. Милав отрицательно покачал головой:

- Это не то, о чем ты подумал...

Путь в Рудокопово показался утомительным. И только приблизившись к избе бабы Матрены, Милав почувствовал, что тревога, с самого утра владевшая им, улетучилась. На душе стало легко - мрак, завладевший сердцем, истаял, уступив место томительному ожиданию встречи с чем-то непонятным и непредсказуемым.

Интуиция, или распознавание, - следствие трудов и опыта жизни - не подвела: перед домом бабы Матрены он увидел нарядные сани с тройкой всхрапывающих рысаков. Людей поблизости не было.

"Вот оно..." - подумал Милав. Впрочем, особых переживаний появление гостей не вызвало - он давно внутренне был готов к чему-либо подобному.

- Никак гости пожаловали! - обрадованно воскликнул Ухоня, скользя по лыжне, оставляемой кузнецом.

- Хороши гости - были б целы кости... - непонятно к чему проговорил Милав, снимая широкие лыжи и входя в горницу.

* * *

На следующее утро Милав и Ухоня надолго покинули избу бабушки Матрены, ставшую для них настоящим домом. Впереди была неизвестность. Впереди был страх...

Возница из числа старшин тысяцкого Вышаты прибыл в Рудокопово с просьбой Тура Орога навестить его по неотложному делу. Больше посланец ничего не сказал, и Милаву с Ухоней приходилось только гадать о причине столь таинственного приглашения. Баба Матрена проводила их, не скрывая слез.