Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

С другой стороны, за исчезновение московского эксперта придется ответить. Всё-таки, отдел спецопераций, космическая разведка. ФАПСИ так и оставалась особой конторой, даже войдя в состав ФСБ. Это волновало генерала Казакова, который дорожил репутацией хорошего служаки. Уснуть удалось лишь под утро.

Рябинин и Малахов себя раздумьями не терзали. Они привыкли добросовестно выполнять свою работу. Кого они завтра застигнут, того и сдадут специалистам. Желательно, целыми и живыми, но это зависит от поведения задержанных. Поэтому младшие офицеры поставили задачи рядовому составу, успокоились и заснули без сновидений…

Полковник Кашин мыслил более масштабно. Он закончил училище, как пехотный лейтенант, и был прирожденным тактиком. В его представлении ситуация выглядела предельно просто. В ските действует вражеская группировка. Возможно, прикрывает агента. Погибло несколько наших людей. Оперативник Терехин не справился. Следовательно, нужно взять территорию в кольцо и прочесать. Проверка на месте даст отчетливый ответ. Не зря говорится — войну выигрывает пехота.

Дома полковник с удовольствием накатил стопочку холодной водки, потом еще две, пока не догнал дозу до стакана. Это не грозило похмельем, зато обещало хороший сон. Ночью ему снилось, как расставлял снайперов по высоткам, мудро командовал, без потерь выбивал тяжеловооруженного противника из укреплений. Его ребята точно попадали в самые неудобные цели, а неприятель только и делал, что промахивался. И уже в конце операции президент высадился с вертолета, прикрепил к запачканному кровью врагов камуфляжу Звезду Героя России, вручил погоны сразу генерал-лейтенанта и направил командовать Дальневосточным округом. Такой вот фантастически реальный сон. Хорошо, что Кашин его не запомнил. Обидно понимать, что так здорово и справедливо — а всего лишь приснилось!

Дым понемногу вытекал наружу. Матвеич лежал на первой балке рядом со входом и жалел, что он не рысь. Ширины балки не хватало. Баланс был шаткий, двадцати сантиметров для лежания маловато. Но думать приходилось об отводе глаз ойротов, которые вот-вот нагрянут. Ладони горели сильно, Матвеич почесывал их о шероховатую балку. Слава богу, что она тесаная, а не пиленая, иначе заноз не обобрался бы!

В центре зала обозначилось движение. Это двигался человек. По габаритам (полумрак, дымно, однако фигура отличается) явно не прокурор и не майор. Сухощавый. Значит, сумел справиться с кашлем? В таком-то дыму? Без противогаза? Чудеса…

Сухощавый добрёл к стене, забрался на нары. Там отнял руки от лица, осмотрелся, отбросил тряпку. «Ты смотри, тоже догадался! Полная уважуха, господин Сообразительный! В отличие от коллег — недоумков, Вы наружу не выбежали, и еще живы. Но как будете выкручиваться, когда ойроты войдут? Сухощавый тем временем задрал голову вверх. Ко мне полезет? Совсем бы не надо! Мстители подсчитают, поймут, что двое спрятались, начнут обыскивать, или просто полезут проверять все уголки методом тыка… И чем мне поможет невидимость, если она вообще есть?»

Сомнения закрались в душу Матвеича. Его невидимость — лишь предположение, основанное на словах прокурора. Где гарантия, что нехитрый механизм снова действует? Он, Матвеич, разве имеет колдовские способности? Разволновавшись, врач перестал повторять наработанное получасом назад.

— «Соображает!» — с огорчением отметил Матвеич, когда непрошеный сосед полез на балки нижнего ряда. Неуклюже двинулся. Покачнулся. Едва удержал равновесие, затем сел верхом на балку, и начал рывками перескакивать по ней, как мальчишка. Уже совсем близко от Матвеича сухощавый вдруг остановился. Сунул руку в карман, пытаясь выпростать зацепившийся пистолет.

— Тихо! Это я, Горлов, — шепнул врач, не очень надеясь на безошибочное опознание.

— Как вы здесь оказались, Александр Матвеич? — шепотком ответил сухощавый, протирая свободной рукой глаза.

— Давно сижу, — автоматически отреагировал врач, а память задним числом ухмыльнулась: «Белое солнце пустыни», аксакалы рядом с динамитом.

Не напрасно врач предполагал хорошую сообразительность у мужика. Так и вышло. Сухощавый сложил «два плюс два» — пропажу прикованного Матвеича и нынешнее позднее обнаружение:

— Не может быть… Но я вас не видел… Вы владеете техникой невидимости? Чудесно! А меня прикроете? С вашей мощью это пустяки, потом вместе выберемся…

Утром второго дня в палату вошёл вальяжный мужчина в тесном халате. Его сопровождали врач больницы и медсестра. Холодной рукой потрогав Лену, вальяжный просмотрел историю болезни и отдал распоряжения. Попытка врача оспорить назначение была пресечена грубо:

— Не соображаете, так и не спорьте. Диплом не жалко?

При свете дня исчезло новое умение души — летать отдельно. Наверное, для такого полёта тело должно спать, но как тут уснёшь? Пришли посетители к двум соседкам по кроватям, те начали угощать домашней едой, от которой не откажешься. Есть больничное варево — неимоверно жирные щи из вонючей капусты и комковатую перловку — оказалось невозможно. Диетическое питание, прописанное Лене и Дику, выражалось в чуть менее тошнотворной гречке и курином бульоне.

Медсестра поставила новую капельницу, от которой Лена сразу уснула. Этим душа воспользовалась и улетела искать Сашу. Поиск оказался делом трудным. Мир выглядел настолько огромным, что она успела осмотреть совсем немного.

К обеду её разбудили. Следователь, невзрачный мужчина в возрасте, долго расспрашивал о том, чем занималась экспедиция, с чего начался конфликт с ойротами и так измучил Лену, что она снова уснула после его ухода. Расставшись с разумом, душа обратила внимание, что слишком много вопросов касалось поведения американцев и Горлова. Насчёт Саши — понятно, прокурор хочет повесить все убийства на него, чтобы виновников не искать! Уж такие вещи способен понять любой. А Лена, хоть и не любила «мыльные» детективы, но некоторые «Улицы разбитых фонарей» смотрела.

Но зачем следователю Дик с девушками? Как они виноваты в трагедии с экспедицией? Душа заглянула в палату к Дику, возле которого неутомимый следователь заполнял многочисленные листы протокола. Лена пыталась прислушаться, но тревогу забило тело. У её постели стоял вальяжный врач, а в палате никого не было. Игла тоненького шприца вонзилась в трубочку капельницы. Прозрачная жидкость прозрачными вихорьками клубилась в трубочке, смешиваясь с физраствором. Вальяжный быстро сдвинул зажим регулятора, увеличив поток лекарства, втекающего в вену. И вышел.

Страшное подозрение родилось в Лене. Зачем он сделал это тайно? Пусть она и неправа, но проверять на себе не станет! Душа пыталась разбудить тело, заставить поднять руку, выдернуть иглу из вены, но времени не хватало. А столбик отравленной жидкости опускался к голубой жилке на левом локтевом сгибе. И тогда душа пережала беззащитный сосудик по всей длине, выдавив кровь из него, сделав вену тугой и непроходимой! Поток жидкости остановился.